Онлайн книга «Три жизни жаворонка»
|
– Да под Новороссийском, в небольшом поселке вроде нашего. От дома до моря минут пять всего. Да мы можем следующим летом вместе туда поехать, если захочешь… – Сереж, опять ты! Мы же договорились! – А что я такого сказал? Ничего такого… Ведь мы можем друзьями остаться, правда? И почему я своего друга не могу пригласить отдохнуть на море? – Господи, Сережка… Ну какой ты, честное слово… Тебя в дверь гонишь, ты в окно лезешь… – Да я просто люблю тебя, Насть, как ты не понимаешь? Люблю. Я только сейчас понял, как я тебя люблю. – Ой… Вот только о любви не надо, пожалуйста… Очень тебя прошу… – Но почему? – Потому. Потому что дождь пошел, Сережа. – Да при чем тут дождь… С неба и впрямь начал сеять дождик, мелкий, назойливый. Настя накинула на голову капюшон, съежилась, просунула руки в рукава куртки. Сережа с готовностью принялся стягивать с плеч куртку: – Возьми еще и мою, Насть… Замерзнешь… – Не надо, Сереж. Хотя мне мерзнуть совсем нельзя, заболею. Я лучше домой пойду, ладно? Ничего не поделаешь, надо идти домой… – Ты так говоришь, будто боишься идти домой. – Боюсь, Сережа. Очень боюсь. Но надо. – Я провожу тебя? – Зачем? Я и одна дойду. – Но мы так и не поговорили… – Почему же? Как раз и поговорили. Все, Сереж, я пойду, иначе совсем промокну… Пока, Сереж… Настя поднялась со скамьи, быстро пошла по дорожке. Знала, что он смотрит вслед. Ну и пусть смотрит. Домой, домой… Хоть и ноги домой не идут… Дома был скандал, чего и следовало ожидать, конечно. Пахло валерьянкой. Мама сидела в кресле в гостиной, держа в руках стакан с водой, и он ходил ходуном в ее дрожащих пальцах. Увидев ее, мама издала рыдающий звук, наклонила корпус вперед и на этой же рыдающей ноте протянула громко: – Да что ж ты сотворила с собой, доченька-а-а-а… И с собой, и с нами… Да что ж ты мне сразу-то не сказала, когда еще можно было все исправить… Ведь я говорила тебе, я предупреждала, а ты-ы-ы-ы… Да как ты могла, доченька-а-а-а… Папа сидел в другом кресле, низко опустив голову и зажав ладони между колен. Когда она вошла, голову поднял и коротко глянул, так, будто приказал – держись, Настена… Но мама успела заметить, что он голову поднял, и тут же накинулась на него: – А все ты, все ты со своей любовью да семейной демократией, это ты над ней вечно трясешься – то ей нельзя сказать, это ее слишком ранит! Вечно мне рот затыкал! Вот, получай теперь! Дождался, да? Доволен? Доволен? Отец вздохнул, поднялся на ноги, молча взял у мамы из рук пустой стакан, пошел с ним к выходу из гостиной. – Ты куда? Ты почему сбегаешь, Егор? Я что, одна должна эту проблему решать, да? – еще громче запричитала мама, смахивая со щек злые слезы. – Да никуда я не убегаю, Ирин… – чуть повернул голову на ходу отец. – Просто хочу еще воды принести… – Не надо мне воды! Сядь! Сядь на место, слышишь? Не выводи меня из себя еще больше! – Да куда уж больше-то… Больше и некуда… – тихо проговорил отец, снова садясь в кресло. Настя стояла ни жива ни мертва. Ужасно жалко было бедного папу. И маму жалко – совсем на себя не похожа… Лицо опухшее, красное от слез, глаза блестят обидой и злым отчаянием. Вот она с силой вдохнула в себя воздух и на выдохе запричитала со стоном: – Да разве мы такой судьбы хотели тебе, доченька, разве такой… Да мы ж думали, ты в институт поступишь, что в люди выйдешь… Мы ж все для тебя сделали бы, все, что в наших родительских силах… А теперь что? Ни института, ни специальности, всего лишь горькая судьба матери-одиночки! Да что ж ты натворила с нами, доченька, что-о-о-о… – Ну хватит, Ирина! – не выдержал наконец отец. – Что ты воешь, будто по покойнику! Опомнись, хватит! Голос отца был тихим, но было в нем что-то такое, отчего мама действительно будто опомнилась. Всхлипнула коротко и замолчала, и огляделась вокруг себя в растерянном изумлении. Потом слегка дотронулась ладонью до мокрой щеки, будто получила пощечину. И заговорила уже другим голосом – приказным и строгим, и фразы получались короткими и хлесткими, как удары плетей. – Так! Я думаю, надо найти этого парня! Даже не его самого, а его родителей! Это раз! И надо обязательно пойти в милицию и заявление написать! Это два! И пусть они знают, что мы этого так не оставим! Это три! Ты слышишь меня, Егор? Чего ты смотришь на меня так, будто я что-то ужасное говорю? Ты что, со мной не согласен? – Нет, Ирина, не согласен. Не надо никого искать. Не надо. – Да как это – не надо? Ты что говоришь такое? Нет, надо обязательно в милицию заявление написать, пусть этого парня найдут и отвечать заставят за содеянное! Между прочим, наша дочь несовершеннолетняя, и я законы знаю! Знаю, что за такое полагается! И если ты не хочешь, это твое дело, Егор! А я своего ребенка в обиду не дам, слышишь? – Мам… – испуганно проговорила Настя, садясь рядом с креслом на корточки. – Не надо в милицию, мам… Пожалуйста… – А тебя не спрашивают, Анастасия! Не лезь! Давай говори лучше, где этого Никиту искать? Адрес его знаешь? – Нет… Не знаю я адреса, мам. – А где он учится, знаешь? – Не знаю… – Да все ты знаешь, Анастасия! Хватит его покрывать! Я же все равно его найду, все равно заставлю ответить! А ты как думала, а? Ты вообще думала своей головой, когда подолом перед ним трясла? Сама к нему бегала, остановить не могли! Да разве мы тебя так воспитывали, чтобы ты себя не помнила и не понимала? Родители у тебя уважаемые люди, а ты себя ведешь как публичная девка! – Ирина! – зло и очень хлестко бросил отец, так, что мама вздрогнула и уставилась на него удивленно. – Хватит, Ирина, перестань ее оскорблять! Я не позволю, слышишь? Настя тоже смотрела на отца в недоумении. Никогда, никогда она не видела его таким… Лицо красное, почти багровое от едва сдерживаемого гнева, глаза, всегда такие яркие, вдруг поблекли. Вот он поморщился, потер грудь рукой, произнес с тихим стоном: – Что-то плохо мне, Ирина… Сердце вдруг прихватило… Насть, принеси воды… Настя ойкнула испуганно, поднялась с корточек, унеслась на кухню. А мама уже кричала ей вслед: – Не надо воды, давай кусок сахара неси! Я сейчас нитроглицерин! Я быстро! Погоди, Егорушка, погоди… Сейчас легче станет, Егорушка… Вот, я уже нашла… Вдвоем они уложили отца на диван, и вскоре он вздохнул свободно, улыбнулся, прикрыл глаза. И проговорил тихо: – Кажется, отпустило… Жить буду, не помру, не бойтесь… – Ну что ты такое говоришь, Егорушка! – Мама заботливо поправила подушку под его головой. – Ну что ты говоришь… Ты просто переволновался немного, вот и все… Тебе поспать надо сейчас… |