Онлайн книга «Поцелуй Мистраля»
– Иди, Мередит. Собирай свою свиту и поезжайте. - Тон у нее стал почти спокойным, почти утратил вечно клокотавшую в Андис злость. – Ваше величество, - заговорил Рис. - В таком виде нам нельзя показаться в людском аэропорту. Он обвел рукой окровавленных и раздетых стражей. Терьеры у его ног довольно загавкали, будто разделяя его мнение. – Я доставлю вас к берегам Западного моря, как доставил слуа, когда мы охотились за Мередит, - предложил Шолто. Я удивленно качнула головой. – Я думала, ты самолетом прилетел. Он весело рассмеялся. – Представляешь себе, летит Темное Воинство в самолете, прихлебывает пивко и со стюардессами заигрывает? Я захихикала тоже. – Вряд ли я это представляла. Вы слуа, я не размышляла, как вы до меня добрались. – Я пойду на край поля, к кромке леса. В этом месте, что ни то, и ни другое, что лежит «между», я пойду вперед, а вы за мной - и мы окажемся на краю Западного моря, где оно граничит с землей. Я властвую над пограничными пространствами, Мередит. – Не знал, что кто-то из сидхе еще может переноситься так далеко, - сказал Рис. – Я король слуа, Кромм Круах. Повелитель последней в волшебной стране Дикой охоты. У меня есть определенные таланты. – И в самом деле, - сухо сказала королева. - Используй свои таланты, Отродье Теней, и убери с глаз моих всю эту свору. Она назвала его кличкой, которой за спиной у Шолто нередко пользовались сидхе, но которую даже королева ни разу еще не произносила ему в лицо. – Твое презрение сегодня меня не коснется, ибо я видел чудеса. - Шолто поднял кверху костяное оружие, словно она могла его не заметить. - У меня в руках плоть моего народа. Я знаю, чего стою. Если б я стояла к нему ближе, я бы его обняла. Наверное, даже хорошо, что я стояла далековато, потому что могла бы ослабить величие минуты, но я пообещала себе обнять его, как только окажемся в менее людном месте. Приятно было видеть, что он наконец понял себе цену. Где- то как будто захрустел лед. – Мороз, - вспомнила я. - Нельзя его бросать. – Фэбээровцы не отвезли его в больницу? - спросил Дойль. Я покачала головой: – Вряд ли. Через заснеженное поле ничего не было видно, но… Я пошла, и собаки пошли за мной. Я перешла на бег, порезанные ступни отозвались острой болью - но я только побежала быстрее. Время и расстояние как будто сжались - вне стен ситхена так еще не бывало. Только что я стояла со всеми, и вот я уже за мили от них, в поле у дороги. Две мои белые гончие стояли рядом, и еще с полдюжины мастиффов вдобавок. Мороз бездыханно лежал в снегу, не чувствуя ни обнюхивающих его собак, ни моих рук, переворачивающих его на спину. Сугроб под ним пропитался кровью, а глаза у него не открывались. И кожа была холодная. Я прижалась губами к его губам, шепча: – Мороз, Мороз, не бросай меня! Он вздрогнул всем телом и втянул воздух. Кажется, смерть отступала. Он открыл глаза и попытался до меня дотронуться, но рука безвольно упала в снег. Я поднесла к своей щеке его ладонь, и держала, чувствуя, как она медленно теплеет. Я заплакала, а он хрипло прошептал: – Мороз меня не убьет. – Ох, Мороз… Другой рукой он потрогал слезы у меня на щеке. – Не плачь обо мне, Мерри. Ты меня любишь, я слышал. Я уходил, но услышал твой голос - и не смог уйти. Как уйти, если ты меня любишь? Я уложила его голову себе на колени и разрыдалась. Его рука - та, которую я не прижимала к себе с судорожным напряжением, - задела шерсть черного пса. Пес вытянулся вверх, раздался и побелел. Над нами возвышался сияюще-белый олень с венком из остролиста на шее. Выглядел он как ожившая рождественская открытка. Олень загарцевал в снегу, развернулся и помчался вдаль, пока белым пятнышком не потерялся из виду. – Что за магия вырвалась сегодня на свободу? - прошептал Мороз. – Магия, которая доставит тебя домой, - сказал Дойль у меня за спиной. Страж опустился на колени рядом с Морозом и взял его за руку. - Если я еще когда-нибудь отправлю тебя в больницу - поезжай. Мороз с трудом сумел улыбнуться. – Я не мог ее бросить. Дойль кивнул, словно других объяснений не требовалось. – Магия вряд ли сохранится до утра, - сказал Рис. Все они уже были здесь, пришли следом за Дойлем. Только Мистраля не было - наверное, остался с королевой. Даже попрощаться с ним мне не дадут. – Но сегодня я Кромм Круах, - продолжил Рис, - и могу помочь. Он встал на колени с другой стороны от Мороза и прижал руки к месту, где одежда почернела от крови. Рис вдруг вспыхнул белым светом - не только руки, весь целиком. Волосы разметало ветром его собственной магии. Мороза подбросило кверху, он вырвался из наших с Дойлем рук. А потом упал обратно и сказал почти нормальным голосом: – Больно, черт. – Ну прости, - ответил Рис. - Я вообще-то не целитель. В моей силе слишком много от смерти, чтобы она действовала безболезненно. Мороз отнял у нас руки и потрогал плечо и грудь. – Если ты не целитель, то почему я здоров? – Старая магия, - сказал Рис. - К утру она уйдет. – Откуда ты знаешь? - спросил Дойль. – Мне сказал голос Бога. Дальше спорить никто не стал, просто приняли как факт. Шолто провел нас на кромку поля и леса. Собаки вертелись вокруг; кто-то из них выбрал себе хозяина, кто-то ясно дал понять, что никому из нас принадлежать не хочет. Те, что выбрали нас, пошли следом за нами, но другие отстали и растворились в ночи, словно примерещились. Бело-рыжая гончая ткнулась носом мне в руку, будто напоминая, что она-то настоящая. Я не знала, надолго ли останутся с нами собаки, но сегодня они как будто давали каждому из нас то, что было нам необходимо. Гален шел в окружении изящных грейхаундов, а по пятам у них вприпрыжку бежали три маленьких собаки. Он улыбался, глядя на них, и тень исчезала с его лица. Вокруг Дойля прыгали, наскакивали на него, как щенки в игре, черные псы. За Рисом, будто маленькая мохнатая армия, бежали терьеры. Мороз положил руку поверх моей на спину самой мелкой из гончих. У него собаки не было - только олень, умчавшийся в ночь. Но моей руки ему явно хватало. Вокруг стало тепло, и я перевела взгляд с Мороза на Шолто и увидела, что он идет по песку. Секунду назад под ногами у нас лежало снежное поле на кромке леса, а теперь мы увязали в песке. Волна залила мои босые ноги, напомнив о порезах укусом соленой воды. |