Онлайн книга «Целитель. Двойная игра»
|
– Рада вам была? – негромко спросил я. – Очень! – заулыбался главный идеолог страны. – И чаем напоила, и пирогом угостила… А я тогда пообещал себе, что такие вот Таси не надрываться будут на своих шести сотках, а покупать в овощном хоть помидоры, хоть ананасы! И если я этого не добьюсь, то грош цена всей нашей идеологии… Ох, восемь уже! – подхватился он. – Пошли, тёзка, пошли, нас уже заждались, наверное. Сидят, голодные, облизываются! Пересмеиваясь, мы вместе спустились в столовую. На ужин подавали пюре с гуляшом, ягодный пирог и чай. ⁂ – Мишечка, отвернись, пожалуйста… Я честно уставился в тёмное окно. Свет из комнаты падал на стволы сосен, и они смутно выделялись на фоне июльской ночи. – Всё! – Настя поддёрнула ночнушку и юркнула в постель. – А тут и вправду хорошо… Так. Лес красивый, и речка… Вода совсем тёплая! – Завтра накупаешься, – улыбнулся я. – А ты? – А мне надо в Москву. – Я тоже хочу! – заныла сестрёнка. – Настенька, я в МГУ застряну на полдня, буду академиков уму-разуму учить, – быстро заговорил я, оправдываясь. – Да ты не волнуйся, маме ещё неделю экзамены сдавать! Я тебе обещаю: послезавтра махнём с тобой в столицу, и я тебе всё-всё покажу! – И Красную площадь? – А как же! – И в метро покатаемся? – До одурения! – засмеялся я. – Ну тогда ладно… – успокоенно вздохнула девушка. – Так. А поцеловать? Я пересел на кровать сестрёнки и ладонями нежно огладил её лицо. Настя улыбнулась, зажмуривая глаза, а мне вдруг вспомнилось, какой она стала в таком далёком, почти неразличимом будущем – усохшей, выцветшей дамочкой с вечно усталыми глазами, в которых размораживалась тоска… «Не бывать тому!» Поцеловав мягкие, податливые губки, я сказал тихонько: – Спокойной ночи, Настенька. И уловил сбивчивый шёпот в ответ: – Спокойной ночи, Мишенька… Глава 9
Пятница, 4 июля 1975 года, утро Москва, Ленинские горы, МГУ Я вышел со станции метро, и приставучий ветер начал ерошить мои волосы. Пригладив прядки ладонью, побрёл, жмурясь от нахальных лучей и взглядывая на шпиль универа. Мне туда, в ГэЗэшку [70], обитель мехмата. Сейчас, «сбежав» из Первомайска, я ощущал не слишком рациональное успокоение – все, кто искал меня, остались на Украине, а я тут, в столице СССР! Мышка юркнула в соседнюю квартиру и радуется. Как будто голодный кот не может прокрасться следом… Свернув, я пошагал прямо на памятник Ломоносову, поглядывая вправо, где высился строгий серый корпус физического факультета, похожий на здание солидного министерства. Я ещё точно не решил, куда буду поступать, но физфак притягивал всё сильнее. Посмотрим ещё… Сердце не частило, однако я волновался. Иначе не объяснить, почему вдруг шумовка сознания вылавливала из окружающего сущие мелочи – напыжившегося воробья, принимавшего ванну в лужице, короткий взблеск оброненной копейки, едва слышное клацанье штанги троллейбуса, что с ветром занеслось с проспекта. Поправив на плече ремень подзатёртой сумки «Эр Франс», я храбро миновал монументальные двери главного здания, окунаясь в гулкую прохладу и тень. Изнутри универ напоминает многоэтажную станцию метро – то тема «Арбатской» проскальзывает, то «Кировской» веет. Вот люблю я сталинский ампир! Мощные колонны и стены облицованы мрамором, увешаны тяжёлыми деревянными панелями, отделаны бронзой. И всё это воистину державное великолепие – для учёбы, ради головастых студиозусов! Лифт поднял меня на шестнадцатый этаж, в математическое царство. В безлюдных анфиладах гуляли сквозняки, разносившие, чудилось, тени голосов, призрачные фонемы, невесть когда озвученные и выпущенные из лёгких на волю. Колмогорова я нашёл сразу – академик сидел за тяжёлым коробчатым столом в огромной аудитории, чья торжественная пустота наводила на высокие мысли о храме. – Здравствуйте, Андрей Николаевич, – сказал я, подходя. Колмогоров недоумённо глянул на меня, морща лоб, а в его светло-голубых слегка раскосых глазах остывал математический жар. – Постойте, постойте… – затянул он, выпрямляясь на скрипучем стуле. – Дайте вспомнить… Голос мне ваш знаком… А-а! Миша! Миша Гарин! – Он самый, – поклонился я. Академик приподнялся и крепко пожал мне руку. Ладонь его не была мозолистой, но сила в ней жила. – Рассказывайте! – велел Колмогоров. – Да рассказывать особо не о чем, – изобразил я скромника. – Закончил девятый класс без четвёрок… Академик шутливо погрозил мне пальцем. – Вы статьи свои читали хоть? – Да, мне по почте прислали номера «Программирования» и «Кибернетики». Штатовский журнал пока что не держал в руках. – Миша! – засмеялся Андрей Николаевич. – Как, по-вашему, много ли школьников печатается в таких изданиях? То-то же! Да нет, я сам недолюбливаю хвастунов, но и мимикрировать под средний уровень не годится. Вам есть что сказать! Надеюсь, вы ещё не передумали доучиваться в нашей физматшколе? – Не передумал, – мотнул я головой. – Только, наверное, не получится у меня… раньше зимних каникул. Я в Москву с родителями приехал. Мама поступает в Менделеевский, на заочное, а папа почти уже устроился в зеленоградский Центр микроэлектроники. Ему там обещают квартиру дать, но не раньше декабря. В общем, домой мы вернёмся втроём – я, мама и сестричка Настя. И будет очень некрасиво бросить их одних осенью. Понимаете? – Понимаю! – серьёзно кивнул Колмогоров. – Конечно, понимаю. Зимой так зимой. – Внезапно воодушевившись, он прищёлкнул пальцами. – Кстати! А высокотемпературные сверхпроводники? Я молча полез в сумку и вынул из кармашка чёрную «таблетку». Андрей Николаевич осторожно переложил её к себе на ладонь. – Удалось? – негромко спросил он. Я кивнул. – Измеряли? – Четырёхпроводным методом Кельвина, – сказал солидно. – Образец охлаждался в жидком азоте – и сопротивление падало до нуля. – С ума сойти… – прошептал Колмогоров и резко поднялся. – Пойдёмте, Миша! – Куда? – На физфак! – воскликнул академик. – Явите нам чудо! ⁂ Глядя на здание физического факультета, я радовался про себя, что его успели возвести до хрущобной эпохи, когда дали бой красотам архитектуры, и наши города заполонили безликие типовые коробки. А тут ещё есть на что посмотреть со вкусом. |