Книга Фортуна на стороне мертвеца, страница 19 – Стивен Спотсвуд

Только через несколько секунд я поняла, что смотрю на молодого Харрисона Уоллеса. Годы его не пощадили, но в прежние времена он выглядел красавцем-мачо. Он наклонился между мужем и женой, пытаясь помочь Абигейл утихомирить Рэндольфа, и оказался очень близко к ней. Из всех людей на фотографии, включая младенцев, он улыбался шире всех.

Харри и Абигейл. Интересная мысль.

Возможно, компаньоны делили Абигейл не только в качестве секретарши? Да и близнецы не сильно напоминали отца. Хотя и на дядю Харри тоже не были похожи. И все-таки есть над чем подумать.

Рэндольфа, Ребекку (надо все-таки называть ее Беккой), Уоллеса и мисс Пентикост я обнаружила внизу, в гостиной. Рэндольф опять бушевал.

— Я не говорю, что бизнесменам можно наплевать на моральные принципы, но в конце-то концов! Шла война. Аморально с нашей стороны было бы не обеспечить солдат оружием, — объявил он.

Нетрудно было разглядеть в привлекательном лице Рэндольфа того капризного младенца.

— А ваша мать этого не одобряла? — спросила мисс Пентикост.

— Она сказала, что у нас руки в крови погибших от наших бомб.

— Хотя раньше ее это не особенно беспокоило, — вставил Уоллес. — Пока она не связалась с этой гадалкой. А ведь мы говорим о миллионах. Даже больше, если учесть цену акций компании.

Пока Уоллес неистовствовал, мисс Пентикост бросила взгляд на меня. Я ответила тем же, что означало: я еще не закончила вынюхивать все, что можно узнать.

Я прошла через «скромный бальный зал» на кухню. И обнаружила там приземистую женщину лет пятидесяти, в фартуке. Она присматривала за тремя булькающими кастрюлями и за печкой, из которой пахло так, как будто там готовилась целая корова.

Я вежливо покашляла, и она обернулась, заметив, что я вторглась в ее королевство.

— Чем могу помочь? — спросила она с ирландским акцентом.

— Я Уиллоджин Паркер, помощница Лилиан Пентикост.

Обычно судейским чиновникам и женщинам в возрасте я называлась полным именем, так для них привычней.

— А я Дора, кухарка. Ну, вдруг это неочевидно.

— Можно попить чего-нибудь холодного? Может, лимонада?

— Кажется, в холодильнике есть пара бутылок. Сейчас проверю.

— Не беспокойтесь, — сказала я. — Я и сама могу открыть холодильник. Не отвлекайтесь. А то вдруг в подливке появятся комки.

— Нет-нет, этого не случится, — отозвалась она и снова принялась помешивать свое варево. — Кстати, несколько комков все равно никто не заметит. Молодой мистер Коллинз заглатывает все не жуя, мисс Коллинз питается как птичка, а мистер Харри больше не остается на ужин. Но я почти двадцать лет делала подливку для покойного мистера Коллинза, а он любил, чтобы все делалось как следует.

Благослови Господь болтливую прислугу!

Я сунула голову в холодильник и вытащила бутылку с этикеткой «лимонная шипучка». Открыла ее и отхлебнула. Вкус оказался омерзительным, но когда стоишь с напитком в руке, то вроде как получаешь предлог здесь находиться, и тебя уже труднее вышвырнуть. Я села за столик в углу, где, видимо, едят Дора и Сэнфорд.

— Меня устроит любой рецепт, лишь бы подливка получилась вкусной, — сказала я. — Но могу понять людей, которые любят, чтобы все делалось как следует. Он был из таких? Покойный мистер Коллинз?

— О да. Он бы не стал тем, кем стал, таким важным человеком, главой компании, если бы пренебрегал мелочами.

Она не отрывала взгляда от кастрюль, разве что на мгновение, чтобы повернуться и добавить щепотку того или сего. Миссис Кэмпбелл одобрила бы.

— Знали бы вы моего босса! — сказала я. — Вот уж кто и за сотню шагов услышит, когда я делаю опечатку.

— Я читала о ней в газетах, — призналась Дора. — Про убийства в Центральном парке. Как ловко она вычислила убийцу!

— Да, это были напряженные две недели.

— Похоже, она умна. Нюх как у ищейки.

Ее тон изменился. Трудно было сказать, считает ли она наличие у мисс Пентикост хорошего нюха достоинством или недостатком. Я ждала, что она продолжит, но Дора занялась кастрюлей с овощами.

— Так говорите, вы работаете в этой семье двадцать лет?

— Чуть больше двадцати. — Она взяла щепотку соли. — Мы с Джереми заступили за несколько лет до того, как мистер Коллинз женился на мисс Абигейл.

Видимо, Джереми — это имя Сэнфорда. По тому, как она это произнесла, я сделала вывод, что они пара. Я с трудом представляла себе их супружескую страсть, но бывают и более странные пары.

— Наверное, хорошее место, раз вы работаете здесь столько времени.

— Нам повезло здесь оказаться. Тем более в те дни. Тяжелые были времена. А потом появились дети, близнецы. Я была их няней и провела с ними много времени.

Она открыла духовку и всмотрелась в шипящее жаркое. Судя по всему, увиденное ее удовлетворило, и Дора закрыла духовку, ничего не добавив к блюду.

— Когда я сказала, что мистер Коллинз был особенным, то имела в виду только хорошее, — сказала она, вытирая со лба пот посудным полотенцем. — Всегда был щедр. Бонусы на Рождество и дни рождения. И всегда предлагал нам с Джереми ненужную мебель или одежду. Джереми носит несколько пиджаков мистера Коллинза.

Когда кто-то из кожи вон лезет, убеждая меня в чьей-либо святости, я первым делом думаю о том, какие грехи пытаются скрыть.

— А как насчет миссис Коллинз? — поинтересовалась я. — Она была особенной?

Дора потопталась с ноги на ногу.

— Да, она была особенной, упокой Господь ее душу. Но очень переменчивая, если вы понимаете, о чем я.

— Непостоянная?

Ее резкий смешок был больше похож на лай.

— Непостоянная, точно. Вечно новые увлечения, новые хобби, новая мода. Верховая езда, стрельба из лука, вязание — ее хватало на неделю. А еще мексиканские танцы в расфуфыренных платьях. И диета ее тоже постоянно менялась. Сегодня она обожает какое-то блюдо, а завтра нос от него воротит. — Дора покачала головой. — Не стоило мне это говорить. Она не была плохой хозяйкой. Просто угодить ей было сложновато.

Я рыгнула лимонной шипучкой.

— Простите. А… э-э-э… Она ладила с мистером Коллинзом?

— Они ведь были женаты, — ответила она.

— Разные бывают браки, — заметила я. — Вот взять, к примеру, моих родителей. Всю жизнь ворковали как голубки. Держались за руки и делились друг с другом всем до самой смерти. Но мои тетя с дядей со стороны отца… В какой день ни подойдешь к их двери, за ней стоял такой ор, будто подслушиваешь мафиозные разборки.

Конечно, все это было враньем, но я никогда не боялась пожертвовать честностью ради красного словца.

Дора повернулась ко мне, сжав губы в тонкую линию.