Онлайн книга «Мордэкай»
Пенни сжала мою ладонь: — Морт? Ты в порядке? Моргнув, я кивнул: — Прости, мне нужно сходить в уборную. — Извинившись, я встал, и быстро ушёл. По правде говоря, мне действительно нужно было отлить. Эль Харолда всё ещё давал о себе знать в моём мочевом пузыре, но по большей части мне нужно было немного времени, чтобы проветриться. В коридоре стояла фигура — с человеческим обликом, но без эйсара, который определял живых существ. Я мгновенно узнал его. — Что ты здесь делаешь? — спросил я. — Во время трапез я избегаю зала, — сказал Гэри, поворачивая голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — Хотя я могу подражать остальным, ощущать вкус я не способен. Я чувствую… — Чувствуешь? Он кивнул: — Да, у меня есть чувства, или, по крайней мере, я думаю, что это они и есть. Мы никак не можем сравнить наши ощущения, чтобы выяснить это точно, — ответил он. — Как бы то ни было, наблюдение за тем, как все едят, вызывает во мне чувство одиночества. Это — яркое напоминание о разнице между мной и всеми остальными. Присутствие андроида помогло мне успокоиться. Возможно, всё было потому, что он не был истинно живым, и, соответственно, не умирал. Внутри него отсутствовал эйсар, и потому пустота тоже совершенно отсутствовала. Однако его ремарка разожгла моё воображение: — И это делает тебя ещё более человечным, — сказал я ему. — Это как? — Все в разные моменты времени чувствуют себя в той или иной степени одинокими. Когда тебя окружает толпа, это ощущение становится только хуже, — объяснил я. — Тебе не хватает Керэн? — Керэн была его дочкой. Не от его плоти и крови, конечно, но дочкой человека, создавшего его — человека, чьи воспоминания он в себе нёс. — Не хватает, — признался он. — Это ещё одна человеческая черта. Нам всем не хватает наших детей, когда их нет рядом, — сделал наблюдение я. Андроид улыбнулся: — Верно. Разве тебе не следует быть на празднике? Я пожал плечами: — Мне нужно было отлить. — Ещё одна разница между нами, — сказала машина. Моё настроение уже успело значительно улучшиться: — По крайней мере, эту разницу тебе не обязательно видеть. * * * Позже, когда мы с Пенни лежали в кровати, наслаждаясь приятной тишиной перед сном, она задала мне вопрос: — Что было не так во время банкета, когда ты ушёл из-за стола? Я прикинулся дурачком: — Я сегодня пил эль с Харолдом, когда был во дворце. Вообще говоря, я немного перебрал. У меня начала болеть голова, и мне надо было отлить. Она молчала с минуту, ожидая продолжения. Когда я ничего не выдал, она подтолкнула меня: — А что ещё было не так? — А почему ты думаешь… — Морт, — перебила она неодобрительным тоном. Я вздохнул. Уж мне-то следовало знать, что её не одурачить. Эта проклятая женщина слишком хорошо меня знала. — Дело в моей матери. Я вижу, как она слабеет с каждым днём. — Видишь в обычном смысле, или в каком-то ещё? — В обоих. С тех пор, как я побыл шиггрэс, у меня появилось дополнительное чувство, — объяснил я. — Но ты не был шиггрэс, — сказала Пенни. — Это был твой двойник. Ты лишь позже получил его воспоминания, когда уничтожил Мал'гороса. Так ты мне и рассказал. — Это правда, — согласился я, — но не вся правда. Хотя Брэксус считал себя мной, я по-прежнему присутствовал внутри него. Я думал, что все решения принимал я, и лишь позже догадался, что мы с ним были двумя отдельными существами. Я по-прежнему ощущал всё, что ощущал он, мы были вместе. Пенни перекатилась на бок, повернувшись ко мне лицом и подложив руку под голову: — И что это за дополнительное чувство? — Я же тебе рассказывал, что я, как архимаг, могу слышать вещи — голоса, вроде земли или ветра. — Угу. Но ты сказал, что это на самом деле не как слух. — Именно. Просто слух — это самое близкое слово для описания того, что я ощущаю. Так вот, это чувство дополняет мой «слух». Пока я был внутри шиггрэс, я развил ощущение чего-то ещё. Я об этом думаю как о «пустоте», или «смерти», или, быть может, «энтропии». Это — сила, сопутствующая жизни, противоположность созидания. Наверное, она — часть мирового равновесия, но я ощущаю её как своего рода тень. Она нависает над всем. В молодых она слабее всего, но в больных или стареющих она становится сильнее, — объяснил я. — И ты видел её вокруг твоей матери? — спросила она. Я кивнул: — Я вижу это во всех. Не всё время, а лишь тогда, когда расслабляю разум, или использую способности архимага без должной сосредоточенности. — Тебя расстраивает видеть то, что твоя мать умирает, — заявила Пенни. Я снова кивнул, крепко сжимая губы. — А вокруг меня ты эту штуку видишь? Как только эти слова сорвались с её губ, пустота снова вторглась в мои ощущения, и в тусклом свете свечей я увидел, как она скрывается под лицом моей жены — медленный тлен времени, глодающий её жизненную силу. Я крепко зажмурился, силясь закрыть свой разум, отгородиться от своих ощущений. Её руки обняли меня: — Тебе следовало раньше мне сказать. Тебя это уже не один год тревожит, так ведь? — Никто не хочет слышать, что ты наблюдаешь за их постепенным умиранием, — сказал я, сделав долгий выдох. — В основном мне удаётся отгородиться от этого, или отвлечься. Дети в этом помогают, а также царящая здесь суета. Просто время от времени оно берёт надо мной верх. — «А ещё иногда мне снится, как я высасываю жизнь из людей», — подумал я. Однако эту часть я сказать ей не мог. Это было уже чересчур. После всех тех ужасов, которые Пенни испытывала, будучи в руках шиггрэс, я не думал, что она вытерпит мысли о том, что во мне всё ещё могло оставаться семя зла. Она поцеловала меня в лоб: — Дуралей ты, вот кто. Тебе положено делиться со мной подобными вещами. — Никто ничего не может с этим поделать, — пробормотал я. Пенни стиснула меня сильнее: — Ты действительно так думаешь? Возможно, мне следует преподать тебе урок. Я неплохо себе представлял, о чём она могла говорить. «Да, пожалуйста, преподай мне урок». Я поцеловал её в шею: — Возможно, я согласен учиться. Она засмеялась, и оттолкнула меня: — Вот, теперь-то ты себя и выдал! Неужели это всё было уловкой, чтобы обманом заманить меня в твои порочные объятия? Я пожал плечами, и одарил её своей лучшей озорной улыбкой. |