Онлайн книга «Утопия-авеню»
|
Эльф выключила радио и вздохнула. – А что не так со Стиви Уандером? – спросил Дин. – Когда я слышу, что это не мы, меня мутит. Дин открутил крышку-стаканчик термоса, налил себе холодной воды: – Пить хочешь? – Умираю от жажды. А ты с какой стороны пил? – Понятия не имею. – Дин просунул стаканчик в просвет между сиденьями. – С товарищами по группе не жаль поделиться герпесом. – А с каких пор ты так хорошо разбираешься в герпесе? – Без комментариев. Эльф выпила воду. Мимо проехала парочка на мотороллере. – А скажи мне, пожалуйста, как Джасперу и Гриффу удалось отвертеться от этой почетной обязанности? Дин вздохнул через нос: – Грифф такой грубиян, что Левон боится выпускать его к людям. А Джаспер вечно как укуренный. – Значит, нас с тобой наказали за то, что мы вежливые и в своем уме. – Уж лучше с тобой, чем в Зверюге с Гриффом аппаратуру возить. Регулировщица на пешеходном переходе заботливо направляла малышей гуськом через дорогу. Перышко Диновой ручки царапало по бумаге. – Ты все еще сочиняешь? – спросила Эльф. – Пытаюсь, – ответил Дин, – когда ты мне вопросов не задаешь. – Дай посмотреть? А то мне так ску-у-у-у-у-у-чно… Дин сдался и вручил ей блокнот. Визжат шутихи в небесах,
И звездный рушится престол.
Топор в недрогнувших руках
Мою гитару расколол.
Потом настал черед вертушки:
Литл Ричард, хватит голосить —
А-вуп-боп-а-лула-а-вуп-бам-бей! —
Плеснул бензинчику из кружки,
Чиркнул спичкой – и фюить!
Эльф улыбнулась. – Ну, чего там? – спросил Дин. – Хорошая строчка, «а-вуп-боп-а-лула…». Дин облегченно вздохнул: – А что ты… – Ш-ш-ш, дай дочитать… Костер пурпурно пламенеет,
В глазах горит пунцовый жар,
Вся жизнь моя золою тлеет,
Углями… Твой ноябрьский дар.
«О лучшей жизни даже не мечтай
И делай, что велю, – всегда, везде,
Иначе будет хуже…» Ну, ступай,
Поплачь об этом утренней звезде.
– Рентгеновский снимок души, – сказала Эльф. – Это ты об отце? – Ну, не совсем… мм, типа того… Да. – А название придумал? – Наверное, «Тлеющие угли». «Не слишком удачное», – подумала Эльф, глядя на строфы. – Тебе не нравится? Предложи что-нибудь получше. Эльф еще раз прочла строки: – А если… «Пурпурное пламя»? Дин погрузился в размышления. Мимо проехал тягач с полуприцепом. – Может быть. – У тебя там даже пятистопный каталектический ямб. – Ой, честное слово, я его лечу специальной мазью, только еще неделю нельзя заниматься сексом, пока все симптомы не пройдут. Эльф постучала по странице: – «О лучшей жизни даже не мечтай…» Видишь, безударный и ударный слоги чередуются: та-ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ. Та-ДУМ – это стопа. Если в стопе первый слог безударный, а второй – ударный, то стихотворный размер называют ямб. В строке пять стоп, поэтому ямб пятистопный. А когда чередуются первый, ударный, и безударный слоги – ДУМ-та-ДУМ-та-ДУМ-та, – это хорей. – Так вот, значит, чему учат в школах для богатеньких… – Дин сунул в рот фруктовый леденец и предложил коробочку Эльф. Она взяла леденец. Лимонный. – В самых-пресамых лучших школах, вот как в той, где учился Джаспер, стихотворные размеры изучают на примерах греческой и латинской поэзии. Не только на английском. – А в самых-пресамых худших школах, вот как в моей, учат курить, прогуливать, изворачиваться и тырить мелочь. – Самые востребованные навыки трудовых ресурсов Великобритании. – Эльф перечитала стихи; рот заполнился лимонной слюной. – Тут нет ни припева, ни проигрыша… – Я пока еще не понял, нужны ли они. Если у рентгеновского снимка души появится прилипчивый припевчик, то что станет с рентгеновским снимком души? – «Поплачь об этом утренней звезде…» Очень проникновенная строка. Печальная. – «Утренняя звезда» – это водка, которую глушил Гарри Моффат. Дин никогда не принимал участия в обсуждении отцов, но на этот раз Эльф почувствовала, что обычно запертая дверь чуть приоткрылась. – А если он с тобой свяжется… ну, скажем, если мы запишем эту песню… что ты будешь делать? Дин долго не отвечал. – В Грейвзенде я его время от времени видел, – сказал он наконец. – То в парикмахерской, то на рынке или на вокзале. Обычно я его просто игнорировал, это не так уж и трудно. С той самой ночи костров… – он кивнул на блокнот, – мы с ним не разговаривали. Ни разу. – Даже на свадьбе Рэя и Ширли? – Рэй все так устроил, что Гарри Моффат пришел в загс, а я – на банкет. Короче, «и с мест они не сойдут…». Так оно к лучшему. Эльф снова посмотрела на стихи. – Да, это не оливковая ветвь примирения, но эти строчки говорят: «Ты есть, и я все еще о тебе думаю». Если бы ты действительно о нем не думал, то не писал бы таких стихов. Дин стряхнул пепел за окно. «Кажется, он расстроился». – Извини, если я что-то не так сказала. – Нет-нет, все так. Понимаешь, мне просто завидно. Вот если ты хочешь что-то сказать, то прямо так и говоришь. Как у тебя получается? Это потому, что у тебя хорошее образование? Или все девчонки такие? – Знаешь, посторонним всегда легко рассуждать об отношениях в чужой семье, – объяснила Эльф, обмахиваясь. – Но все-таки почему ты именно сейчас сочинил песню об отце? Дин поморщился: – Потому что внутри что-то говорит: «Теперь моя очередь» – и не отпускает до тех пор, пока с этим не разберешься. А у тебя разве не так? «Надо же, а я-то думала, что знаю Дина…» – Вроде того… Наверное, это все очень неоднозначно… Я Гарри Моффата имею в виду. – Неоднозначно – не то слово. Вот встречаешь его в первый раз и думаешь: «Прекрасный человек, душа компании!» Потом узнаешь поближе и начинаешь понимать, что вроде бы все хорошо, но есть какая-то червоточинка. И только самые близкие и родные знают, почему у него нет настоящих друзей. Он пьет не чтобы захмелеть. Он пьет, чтобы выглядеть нормально. А то, что он считает нормальным поведением, на самом деле ужасно. |