Книга Простительная ложь. Вестник истины, страница 48 – Жаклин Уинспир

— Ах, мадемуазель Доббс, мадемуазель Доббс!

Мадам Тьерри зажгла газовый рожок у подножия лестницы и подошла к Мейси, которая и не заметила, что уже стемнело.

— Хотя у нас пока нет электричества, — добавила мадам Тьерри, — свет все же есть. И лучше его включить, иначе можно упасть.

— Конечно, мадам, вы правы!

Мадам Тьерри улыбнулась.

— А это вам. Как вижу, моя гостья пользуется успехом! Телеграмма из Angleterre ^[20].

Она протянула конверт Мейси.

— Спасибо.

— На ужин у меня суп и куриный паштет, простая крестьянская еда. Хотите попробовать или вас перекормили у мадам Клеман?

— Тарелочку супа я бы съела, примерно через час, мадам.

— Bon. Через час я вас позову.

— Merci beaucoup, madame.

Мейси пошла к себе в комнату и вскрыла телеграмму. Как и ожидалось, ее прислал Стрэттон.

КОМПТОН ПЕРЕДАЛ ВАШЕ СООБЩЕНИЕ ТЧК ПРОВЕЛ НЕГЛАСНОЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ СОГЛАСНО УКАЗАНИЯМ ТЧК ДОЛОЖУ ПО ВОЗВРАЩЕНИИ ТЧК БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ ТЧК СТРЭТТОН

К своему удивлению, она уснула довольно быстро, видимо, веселый смех Паскаль Клеман помог снять нервное напряжение. Но прежде чем Мейси погрузилась в сон, в ее мозгу мелькнули две осознанные мысли. Ей стало любопытно, почему Паскаль носит фамилию матери и бабушки, а не отца. А еще Мейси подумала о телеграмме Стрэттона и его предостережении.

Паскаль сидела на ограде у подъездной аллеи, как раз в том месте, где вчера пролетела по воздуху на своем вороном жеребце Луи. На ней было нарядное ситцевое платье в цветочек, давешний коричневый пиджак с засученными рукавами, на тронутых летним загаром ногах — коричневые кожаные сандалии. Каштановые волосы она заплела в косу, отчего выглядела совсем юной.

— Мадемуазель Доббс! Здравствуйте! — Девочка помахала рукой, спрыгнула с забора и побежала навстречу гостье. — Бабушка спит, проснется перед обедом.

— Она заболела? — спросила Мейси, приветствуя Паскаль традиционным поцелуем в одну щеку, потом в другую.

— Нет, бабушка всегда так делает. Она плохо спит, встает очень рано, вот и дремлет иногда по утрам час-другой. Она же старая.

Мейси рассмеялась.

— Да уж, в тринадцать лет все кажутся стариками!

Паскаль наморщила нос, ухмыльнулась и, взяв Мейси за руку, вприпрыжку зашагала рядом.

— Я покажу вам дом. Знаете, он очень большой!

— Вижу. А почему ты не в школе?

— Я окончила лицей для девочек в Реймсе, и сейчас ко мне три раза в неделю приходит учитель. А через год я поеду учиться в Швейцарию.

— Как интересно! Ты, наверное, ждешь не дождешься?

Девочка пожала плечами.

— Нет, я хочу остаться с бабушкой, но она говорит, что я должна расправить крылья и что жизнь со старухой не для юной девушки. Но я люблю свой дом и, если уеду, буду волноваться за бабушку.

Мейси подумала, что Шанталь Клеман — мудрая женщина, но, слушая, как Паскаль говорит о планах на будущее, ощутила болезненный укол в сердце. «Я знаю, что ты чувствуешь». Она улыбнулась.

— Тебе понравится, даже не сомневаюсь. Бабушка права, тебе пора узнавать мир.

Паскаль взбежала по лестнице, ведущей к боковой двери, открыла ее и повернулась к Мейси.

— На самом деле эта затея — пустая трата времени. Все равно я вернусь сюда, чтобы управлять имением и землями, так зачем вообще куда-то ехать? Вчера я шутила, когда говорила о разных местах. Я хочу заботиться о бабушке. А какие вечеринки я буду закатывать!

Мейси рассмеялась и тряхнула головой, еще раз вспомнив о той, что была так похожа на Паскаль.

Осмотр дома, казалось, занял целую вечность. Они поднимались и спускались по лестницам, заглядывали в галереи и залы, полные мебели, укрытой пыльными белыми чехлами, шагали по бесчисленным коридорам и даже заглянули в громадный бальный зал.

— Вы умеете хранить секреты?

Паскаль наморщила нос, отчего ее веснушки почти слились, а выражение лица стало еще озорнее, чем раньше.

— Надеюсь, что да, мадемуазель Клеман.

— Если я покажу вам то, о чем даже бабушка не знает, обещаете, что никому не расскажете? — Девочка прижала руки к груди и взволнованно посмотрела на Мейси.

— Обещаю, — сказала Мейси, приложив руку к сердцу, которое учащенно забилось.

Паскаль кивнула и пальцем поманила Мейси за собой. Пройдя по узкому, отделанному деревянными панелями коридору, она вдруг опустилась на колени и нажала на дощечку. Та со щелчком отодвинулась. Мейси удивленно подняла брови. Она знала, что такие устройства существуют, но никогда их не видела и даже не предполагала, что наткнется на нечто подобное в ходе своей работы, а не в книге.

— Осталось со времен Французской революции, — пояснила Паскаль, сунув руку в отверстие за дощечкой.

Мейси представила рычаг или ручку.

— Понятно.

Согнувшись, они пролезли через открывшуюся дверцу и оказались в темном помещении. Пока Паскаль закрывала дверь, Мейси обнаружила, что может выпрямиться во весь рост.

— Подождите, я сейчас вернусь, — сказал Паскаль и исчезла, легко ступая по деревянным половицам. Затем что-то зашуршало, и девочка вернулась с зажженной керосиновой лампой. — Идем дальше.

Узкий проход привел в обшитую досками комнатку, двенадцать квадратных футов, не больше. Тяжелые, потрепанные шторы закрывали маленькое окошко, которое выходило на шиферную крышу. За ней вдали виднелись поля и даже то место, где погиб Рейф Лоутон. Мейси ничего не сказала, но внимательно оглядела комнату. Книжный шкаф с книгами на французском и английском, с одной стороны от него — старенькая кушетка, с другой — стол и буфет. Паскаль открыла буфет, где обнаружились чашки с блюдцами, тарелки, лоток со столовыми приборами. В нос ударил запах заплесневелых одеял и подушек. Мейси чихнула. Паскаль торопливо захлопнула дверцу.

— Ш-ш-ш! Не шумите!

— Что это за комната? Про нее кто-нибудь знает?

— Ну, бабушка точно, но она не знает, что я тоже знаю.

— И этой комнатой пользовались во время революции?

— Наверное… А если спросить у бабушки, то она узнает, что мне известно про комнату.

— Как ты ее нашла?

Паскаль беззаботно пожала плечами, села и похлопала ладонью по кушетке рядом с собой.

— Случайно, когда в детстве играла с игрушками.

— Понятно.

Мейси села рядом с Паскаль.