Онлайн книга «Мысли узника святой Елены»
|
XXVII Тот день в Сен-Клу был всего лишь балаганом: накипь времен революции и грызни партий не могла бороться против меня и против Франции. Были там и люди, которых сильно стесняло их положение, а тот, кто разыгрывал из себя Брута, был признателен мне за то, что через двадцать четыре часа его выбросили вон [280]. XXVIII Дурак имеет великое преимущество перед человеком образованным, он всегда доволен собой. XXIX Вы хотите узнать, надежны ли ваши друзья? Для сего надобно оказаться в несчастии. XXX До Ватерлоо я думал, что Веллингтон обладает дарованием полководца. Сведущие в военном деле бывалые военные были повергнуты в изумление, когда заметили, что он завладел Мон-Сен-Жаном: после этой глупой ошибки от меня не ускользнул бы ни один англичанин. Своим успехом Веллингтон обязан прежде всего собственному своему счастию, а затем – пруссакам [281]. XXXI В Древней Греции жило семь мудрецов [282]; в Европе же сейчас не видно ни одного. XXXII От ума до здравого смысла дальше, чем думают. XXXIII В Европе списывают мои законы, подражают моим учреждениям, завершают мои начинания, следуют моей политике и так далее, вплоть до того тона, который задавал мой двор; значит, мое правление было не так уж плохо и нелепо, как о том говорят? XXXIV Храбрость – это условная разменная монета: тот, кто дерзко ищет смерти в неприятельских рядах, трепещет перед мечом палача. Так же как и фальшивые жетоны, имеют хождение и нестоящие храбрецы. Сказать по правде, храбрость – врожденное качество: она не приобретается. XXXV Старые, подновленные штукатуркой монархии существуют, доколе народ не почувствует в себе силы: в подобных сооружениях порча всегда идет от самого основания. XXXVI Те, кто добивается почестей, подобны влюбленным: ведь обладание ими снижает их цену. XXXVII За свою жизнь я сделал немало ошибок; самая непростительная заключается в том, что я отдал себя в руки англичан: я слишком верил в их приверженность законам. XXXVIII Франция – неисчерпаема; я нашел тому доказательство после войны в России и в 1815 г. Ударьте по земле, и из нее появятся и деньги, и армии. Францию никогда не постигнет судьба порабощенной и разделенной страны. XXXIX Самое верное средство остаться бедным – быть честным человеком. XL Десяток говорунов производит больше шума, нежели десять тысяч, которые молчат; в этом заключается средство к достижению успеха тех, кто лает с трибун. XLI Короли и обманутые мужья всегда последними догадываются о том, что над ними смеются. XLII Будучи смелым, можно решиться на что угодно, ко невозможно все довести до конца. XLIII Я победил королей во имя державной власти; короли же победили меня, заявляя во всеуслышание, что действуют во благо народов; они совершили большую ошибку, лишив меня трона. Подождем развязки. XLIV Я предпочитаю силу вывода красоте стиля: деяния стоят всегда больше, нежели слова. XLV В революциях мы сталкиваемся с людьми двух сортов: теми, кто их совершает, и с использующими оные в своих целях. XLVI Я люблю величественное в искусстве. Для меня или возвышенное, или ничтожное, третьего не дано. XLVII Месть скверному человеку есть воздаяние добродетели. XLVIII Сэр Гудзон Лоу – не что иное, как неучтивый тюремщик: такова его должность. Говорили, и не однажды, что обращается он со мною так потому, что чувствует мое превосходство [283]. XLIX Человек в слепом подражании всякий раз устремляется за первым встречным. Что до правительства, то здесь всегда потребны ловкие пройдохи, без которых ничто не может быть доведено до конца. L Сильные духом избегают наслаждений, как мореплаватели подводных камней. LI Привычка приводит нас ко многим безрассудствам; самое непростительное из них – сделаться: ее рабом. LII Если бы Корнель дожил до моего времени, я сделал бы его министром [284]. LIII Роспуск моей армии история поставит в ряд самых опрометчивых политических ошибок королевского правления. LIV Просвещенной нацией не управляют полумерами: здесь нужна сила, последовательность и единство во всех деяниях. LV Тот, кто предпочитает богатство славе, – расточитель, который берет у ростовщика и разоряется на процентах. LVI В моей жизни было три прекрасных дня: Маренго, Аустерлиц и Йена, если не считать еще и четвертого, когда я дал австрийскому императору аудиенцию во рву, на поле сражения [285]. |