Книга Элирм II, страница 40 – Владимир Посмыгаев

Буквально распираемый от чувства гордости Герман нарочито медленно зачеркнул указательный пальцем тройку ноликов.

— Поздравляю.

— У-а?

— Реванш? Нетушки, мой пушистый друг, не сегодня. Сегодня я хочу сполна насладиться победой.

— У-р-р!

— Нечего жаловаться. Ты и так постоянно выигрываешь. А другим, между прочим, тоже нравится побеждать.

— Насчет Августа, пожалуй ты прав. Не так уж это и важно на самом деле.

— Ну так.

— Ладно, господа, а теперь предлагаю поспать — я поудобнее устроился в принявшую форму спины песчаную выемку — В ближайшие пару часов все равно делать нечего.

— Согласен.

— И Глас — обратился я к шаману, глядя на него сквозь полуприкрытые веки — Будь добр, вынь из кармана зелье и положи его обратно в коробку.

— Ой, прошу прощения — виновато улыбнулся Эстир — Привычка.

— Ничего страшного.

* * *

— Влад! Псс! Ты спишь?

Сквозь сон я почувствовал, как кто-то тянет меня за рукав.

— М? Что случилось?

— Гляди — ошарашенный Герман многозначительно перевел взгляд к себе на колени, где сладко посапывал кошачий медведь.

— Батюшки… Чудеса в решете.

На моей памяти это был первый и единственный случай, когда Хангвил уснул на ком-то третьем, помимо Августа и меня.

— Вот и я о чем — радостно прошептал тот — Это он сам. Я его не брал.

— Вот и не спугни. Спи дальше.

— Погоди.

— Ну что опять?

— Я есть хочу!

* * *

— Парни, хотите прикол? — спросил шаман спустя пару часов — За то время, что мы спали, солнце не сдвинулось ни на миллиметр. Предполагаю, ждать заката мы можем очень и очень долго.

— В смысле?

— В прямом.

— Ай да Аргентавис… — я недовольно цокнул языком.

— И что нам теперь делать?

— Идти прямо так. Других вариантов я все равно не вижу.

— Угу. Сдается мне, что первое испытание нам подсунули на выносливость.

— Не так уж это и страшно — Герман аккуратно выглянул на улицу.

— Это пока. Через пару дней ты почувствуешь себя как никогда плохо. А затем, мучаясь от жажды, все чаще и чаще будешь думать о том, чтобы убить себя и начать испытание с чистого листа. Я говорил, нам предстоит серьезная проверка на прочность и мужество.

— Делов-то — хмыкнул танк — Продолжать двигаться вперед и не умирать.

— По-твоему это так просто?

— А что сложного? Представьте, что мы в качалке. И готовимся к конкурсу «Мистер Олимпия». Шаг левой, шаг правой. И далее по кругу, до тех самых пор пока мозг не перестанет командовать мышцам сокращаться. Того и гляди доберемся до цели. Ну, или умрём.

— Хм.

— Вынужден признать, что ты гораздо умнее, чем кажешься — задумчиво улыбнулся Эстир.

И в этом, пожалуй, я полностью был согласен с шаманом. Да, напарник не блистал интеллектом и не часто произносил длинные заумные фразы, однако в нем была какая-то простая житейская мудрость, присущая скорее буддистским монахам. А ведь и, правда, кто сказал, что всё должно быть именно сложно? Надо идти — значит будем идти, ни больше ни меньше.

— Сомнительный комплимент.

— Что ж, была, не была — сказал я, отгибая присыпанный песком кусок одеяла.

* * *

Мы шагали практически двенадцать часов кряду. И это было тяжело. Катастрофически тяжело.

Вскоре после выхода из убежища я осознал, что в рамках данного испытания именно я — самое слабое звено, потому как я никогда в своей жизни не отличался особой выносливостью. Я по-прежнему ненавидел бегать, прыгать, часами крутить педали и приседать. Думал, тренировки Августа поправят ситуацию, но нет. Горбатого могила исправит. Или, как когда-то выразился Герман: «Медведь остается медведем, даже если его на море отвезти».

Поэтому последние пару часов я плелся в самом хвосте колонны, держась исключительно на морально-волевых, и то и дело рискуя свалиться с гребня того или иного бархана. Даже Хангвил в какой-то момент меня пощадил, телепортировавшись на широкое плечо напарника.

Под конец я уже всерьез начал подумывать о том, что и не такая уж и плохая идея вложить все оставшиеся очки параметров в выносливость, однако и тут Аргентавис подготовил для нас неприятный сюрприз — функция была заблокирована. Как, впрочем, и механизм обретения новых способностей. Помнится, что еще во время боя с привилегированными я повысил восприятие до 45 единиц, но с тех самых пор так и не успел разжиться очередным заклинанием.

Выкопав новую яму и обустроив убежище, мы молча перекусили, старательно экономя воду, после чего завалились спать, чтобы спустя пару часов проснуться все как один с больной головой — сказывалось обезвоживание.

Пара минут на сборы, перемещение всех тяжелых предметов в «хранилище» и ботинки вновь утопают в песке по дороге к выходу из этой залитой солнцем горячей преисподней.

Хотя откуда мне было знать, что мы направляемся в нужную сторону? Скорее наоборот. Вокруг царило настолько неестественное однообразие, что если бы не отсутствие ветра и следов, то я бы запросто мог заподозрить, что мы ходим кругами.

— Герман, ты меня поражаешь! — нарушил тишину Эстир, спускаясь с очередного бархана.

— В смысле?

— Я всегда считал качков эгоистами. И нарциссами. Ну знаешь, теми индивидуумами, что зациклены на внешнем виде и готовы чуть ли не передёгривать, любуясь в зеркало на свой идеальный мускулистый профиль. Внешне брутальные, однако, стоит надавить — потечёт. И мы увидим, как вчерашний повелитель качалки и тестостероновое животное рыдает как девочка из-за того, что не в состоянии вовремя закинуться бэ-цэ-ашками и чётко следовать графику шестиразового питания. Но ты не такой. Вообще никаких жалоб!

— Долго репетировал?

— Последние полчаса.

— Оно и видно.

— Просто больно сознавать, что я уже и сам готов вскрыться от этой нестерпимой жары, в то время как главный претендент на жалобы спокойно себе шагает и молча терпит все невзгоды.

— Что я могу сказать? — пожал плечами Герман — От характера зависит. Встречаются и такие, как ты описал. Прямо точь-в-точь. Мы их еще называли розовыми слониками.

— Любопытное прозвище — прокомментировал я.

— Влад, а ты как?

— Бывало и лучше.

— Звучит как «отвратительно».

— Так и есть. Однако сдаваться я не собираюсь.

— Похвально. Кстати, а что у нас по воде?