Онлайн книга «Незакрытых дел – нет»
|
Будапешт, 28 декабря 1985 г. 27 ноября 1985 г. Г-ЖА ПАПАИ (код. имя) попала в больницу в тяжелом состоянии [112]и умерла [113] 30 ноября 1985 г. С оперативной точки зрения желательно ее сохранение в Отделе машинной обработки данных. Г-ЖА ПАПАИ была связана с нашими органами с 1975 г., а в 1979 г. тов. БЕЙДЕР аттестовал ее в качестве секретного сотрудника. Предложение: Передать материалы в архив. Ст. лейтенант доктор Йожеф Дора МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СТРОГО СЕКРЕТНО Отдел III/I-3 Тема: по делу Г-ЖИ ПАПАИ (код. имя) Разрешаю Майор полиции доктор Кальман Кочиш, начальник отдела Тема: о сдаче в архив дел Г-ЖИ ПАПАИ (код. имя) ПРЕДЛОЖЕНИЕ Будапешт, 28 декабря 1985 г. Передать в архив два тома дела № Z 2959 – вербовочное и рабочее досье Г-ЖИ ПАПАИ (код. имя). (Незакрытых дел – нет.) Данных враждебных лиц досье не содержат. За это я бы, однако, не поручился. Ой, смотри, мама, стих получился! [114] Палач Дали мне веревку в руки. Дерево сама нашла. Не сказали мне, что шутят, Так я в палачи пошла. Я казнить себя решилась — Я добра для палача — И на ветке удавилась. II. Брурия и Марцел
Афродита Уже на людной площади в Афинах А потом и под Пафосом Сын ковылял Скитался бродил останавливался отставал терялся из виду сворачивал за угол спускался под землю То ли в Пафосе то ли не в Пафосе а уже В Пирее – да в Пирее тоже Он будто пытался стряхнуть с себя Освободиться от этой прекрасной фигуры Брутально Как будто с ней не о чем говорить На залитом мазутом и дегтем причале Где в серой воде качаются корабли Они сели в такси в Лимасоле Оставалось двенадцать часов до отъезда А главная достопримечательность в Пирее Все же маячащий вдали Парфенон а не ужасный порт с красивым именем Пирей Когда из шумной беспечной ленивой и грязной глубины города он увидел на вершине скалы Парфенон его сердце застучало или оборвалось как пишут в романах «Он действительно существует – не только на картинках!» Ноги приросли к земле как пишут в романах Сердце замерло на миг как пишут в романах Но храм Афины Паллады там наверху на скале Еще не сверкал белоснежными колоннами Он был черным от сажи и грязи и в запустении. На югославской границе после таможни и паспортного контроля Прекрасная фигура Когда они остались вдвоем в купе Где на стенах висели цветные фотографии за стеклом Моста Эржебет Парламента пляжа в Балатонфюреде Словом они все еще были дома в каком-то смысле пусть уже и за границей Прекрасная фигура Достала из чулка доллары Он как сейчас помнит эти плотные пролетарские коричневые чулки Мать сбросила туфлю и стянула чулок с правой ноги Это был странный момент Оба покраснели Мать от лжи он от чулка Хоть он и прежде мог видеть его каждый день Как и усыпанную веснушками мамину ляжку Потому что мама стыдливостью не отличалась И порой показывалась перед детьми Нагишом – ни своих огромных грудей Ни белой кожи и красивых бедер она перед семьей не стыдилась – ни своей красоты Ни остатков ее А покраснели оба все-таки оттого Что маме пришлось ломать эту комедию При всей верности идеалам И прятать деньги – ведь этого экзотического путешествия Не случилось бы Если бы оба родителя не были Идейными коммунистами кирпичиками системы Журналистом и медсестрой «Коммуняками» выступавшими на собраниях Но доллары приходилось прятать под одеждой Им тоже как всем остальным Позже отец его подвинулся умом Оттого что перевез через границу |