Онлайн книга «Незакрытых дел – нет»
|
белый мерседес для какого-то полковника И с тех пор все ждал что за ним придут Прекрасная фигура покраснела вынимая пачку денег из чулка Покраснела и громко рассмеялась Смех ее – как смех конного казака скачущего По мраморной лестнице Зимнего дворца — Больше походил на ржание Она их перехитрила и пронесла деньги На корабль который из Пирея доставил их через Кипр в Хайфу На землю предков Откуда она сама себя выслала Кто-то заглянул из коридора Таксист получил двадцать долларов в порту Лимасола Небритый болтливый пышно-усатый Который обходился парой десятков английских слов В том числе и для этого ей пришлось засовывать купюры в чулки Для поездки на уже разделенный зеленой линией остров Где смешались в кучу греки турки Двадцать долларов чтобы взглянуть на место рождения Афродиты А еще там бывал Ричард Львиное Сердце Coeur de Lion Которого много позже сразила стрела Она попала в плечо И неосторожный хирург по кличке Мясник Вырвал ее с мясом так что рана загноилась Это произошло в замке Шалю-Шаброль Но Ричард простил молодого арбалетчика из замка Мстившего за отца и двух братьев И на руках матери испустил дух Беспощадно стряхнул с себя Вот что сын сделал с мамой на рынке где молодой официант В зеленой форме и расстегнутой белой рубашке танцующей походкой С улыбкой разносил кофе на медном подносе между машин В Пафосе мать и сын слушали как шофер размахивая руками Объяснял им что именно тут Афродита вышла Из пены морской На унылый скалистый берег Нынче кишащий туристами В февральском свете дул зефир И кожа на лице матери натянулась Потому что сын упрямо молчал а потом исчез В огромной опутанной корнями платана подземной часовне которую еврейская вдова по имени Соломония позже как говорят обратившаяся в христианскую веру построила вокруг дерева когда пара наемников Львиного Сердца перебили ее семью и теперь суеверные местные повязывают на дерево носовые платки Уже в одиночку сын Спустился в подвал Прекрасной фигуре иконы и лампады были неинтересны Я атеистка фыркнула она после целого дня молчания Молчание сына как стрела ранило ее сердце А там куда вела крутая лестница в полумраке И где он оставался наедине с иконами И заброшенным алтарем в пахнущей плесенью тьме Между сырыми стенами Под журчание ручья Сын долго-долго стоял перед картинкой с мученической смертью Какого-то святого вырезанной неловкими руками из газеты И уже свернувшейся от влаги Ножницы все еще лежали тут же на столе вместе с разломанным хлебом Кошка бегала у него под ногами Боже Было тихо мрачно и темно И вот он стоял там В тишине Преследовавшей их общее одиночество Влажное дыхание Зефира принесло ее По волнистому бурлящему морю к острову Кипру На мягкой пене Марцел Не пой папа все подумают что ты идиот Сказал ему я на Финчли-роуд И тогда он разозлился и Бросил меня на улице а мне еще не было и восьми Хоть до этого держал меня за руку Минутой ранее в задушевный момент В резком запахе фиш-н-чипс Через который мы продирались как Ил-18 сквозь облака Он рассказывал мне о шлюхе из Александрии Он не раз рассказывал сыну о своих отношениях С женщинами – этот лондонский корреспондент ВТА То была негритянка вавилонская шлюха с коралловыми зубами Главная драгоценность борделя его кохинур За которой мужчины выстраивались в очередь И когда наконец дошло до него Рассказывал папа Он лег на продавленную пружинную кровать и взглянул на нее Продолжал папа А снаружи доносился уличный шум Точно как Флобер в Египте Которого несколько недель занимало исключительно то Что чувствует женщина которую он ебет В будуаре на набережной Нила И вот эта богиня встает перед кроватью Эта гибкая нубийская пантера Снимает через голову прозрачное платье Лишь два медных кольца танцуют в ее ушах Она раздевается донага И более нагой она быть уже не могла Потому что кроме того Рассказывал папа голосом от которого мурашки по спине Голосом в котором все еще слышался извращенный экстаз |