Книга Три метра над небом, страница 58 – Федерико Моччиа

— Какой знакомый платочек…

Отдает ему один наушник от плеера, и они, обнявшись, уносятся под Тициано Ферро.

Позже… Баби вытянулась позади него, прижалась щекой и повязкой к его спине. Она словно летит, свежий ветер раздувает ее волосы, приносит с собой аромат дрока. Сколько они уже едут? Она пытается посчитать по тому, сколько песен они уже прослушали. Выходит, что почти час. «Куда мы едем, интересно?»

— Еще долго?

— Почти приехали. Ты там не подглядываешь?

— Нет.

Баби улыбается и снова прижимается к нему. Влюбленная. Он потихоньку снижает скорость, сворачивает направо и едет в горку. Интересно, она догадалась?

— Ну вот, приехали. Нет, погоди, не снимай бандану. Жди меня тут.

Баби силится понять, где же они. День клонится к вечеру. Издалека доносится какой-то приглушенный, монотонный шум, но что это за шум — непонятно. И вдруг — звук, куда громче, будто что-то разбилось.

— Я тут, — Стэп берет ее за руку.

— Что случилось?

— Ничего. Иди за мной.

Баби робко следует за ним. Ветра больше нет, воздух стал холоднее, и почему-то он более влажный. Она обо что-то спотыкается.

— Ай!

— Тут нет ничего.

— Как это нет — а моя нога?

Стэп смеется.

— Вечно ты хнычешь. Стой тут, никуда не уходи, — он отходит.

Рука Баби одиноко повисает в пустоте.

— Не уходи…

— Я рядом, я с тобой.

Громкий звук повторяется. Он явно механического происхождения и какой-то деревянный. Да это же сворачивают жалюзи. Стэп нежно стягивает с нее бандану. Баби открывает глаза и видит.

Перед нею сияет закатное море. Теплое алое солнце будто улыбается. Она в доме. Выходит наружу, к поднятым ставням, на террасу. Внизу справа раскинулся пляж, где они впервые поцеловались. Вдалеке ее любимые холмы, море, незнакомые утесы Порт-Эрколе. Мимо с приветственным кликом пролетает чайка. Баби восхищенно оглядывается. Серебрится море, сияет желтым дрок, темно зеленеют кусты. Это тот самый одинокий дом в скалах. Дом ее мечты. И она здесь, с ним, и это не сон. Стэп обнимает ее.

— Ты счастлива?

Она кивает. И открывает глаза. Взгляд затуманен светлыми слезами, сверкает любовью. Стэп глядит ей в глаза.

— Что ты?

— Мне страшно.

— Почему?

— Я боюсь, что больше никогда не буду так счастлива…

Голова у нее кружится от любви, и она целует его снова и снова, поддавшись обаянию и теплу заката.

— Пойдем в дом.

Они обходят незнакомый дом, открывают неведомые комнаты, придумывают каждой комнате историю, воображают, кто бы мог тут жить.

Они поднимают все ставни, находят музыкальный центр и включают его. «Тут тоже есть то самое радио для влюбленных». И оба смеются. Бродят по дому, заглядывают во все ящики, открывают секреты, счастливые от того, что наконец они вместе. Разойдясь в разные стороны, то и дело окликают друг друга показать любую найденную мелочь, все кажется им волшебным, важным, невероятным.

Стэп снимает с мотоцикла сумку и уносит ее в дом. Зовет Баби. Та входит в комнату. Из огромного окна открывается вид на море. Солнце как будто подмигивает, скрываясь в тишине за далеким горизонтом. Виднеющийся краешек красит розовым пышные облака на небосклоне. Последний сонный отблеск скользит по дорожке на волнах. Перелетев через море, угасает на стенах дома, в волосах, на свежепостеленных простынях.

— Вот, купил специально для тебя, нравится?

Баби не отвечает. Она оглядывается. Рядом с кроватью в вазе стоит букетик алых роз. Стэп притворяется, будто хочет его выбросить.

— Честное слово, я их не на светофоре купил!

Открывает сумку.

— Вуаля!

Внутри куча полурастаявшего льда и несколько уцелевших кубиков. Стэп достает бутылку шампанского и два бокала, завернутых в газету.

— Чтоб не разбились, — поясняет он.

Из кармана куртки он извлекает маленькое радио.

— Я не знал, будет тут радио или нет.

Включает радио, настраивает на ту же волну, что и музыкальный центр, и ставит на ночной столик.

По комнате эхом разносится песня «Сколько ночей…»

— Как специально… Хотя солнце еще не село.

Стэп подходит к ней, обнимает, целует. Баби от невыразимого счастья забывает обо всем, забывает все свои страхи, предположения, всю застенчивость. Мало-помалу он раздевает ее, а она его. Она впервые полностью обнажена в его объятиях. Последний луч из-за моря робко падает на их тела. В небе замерцала первая любопытная звездочка. Море ласк, отдаленный шум прибоя, крики сумасшедшей чайки — и вот это случилось.

Стэп нежно скользит по ее коже. Утонувшая в нежности Баби открывает глаза. Стэп вглядывается ей в лицо. Вроде бы не боится. Улыбнувшись ей, он успокаивающе проводит рукой по ее волосам. Из маленького радио хлынула, а затем и разнеслась по всему дому Beautiful. Они этого даже не заметили. Они не знают еще, что это будет их песня. Закрыть глаза, задержать дыхание, в плену невозможного чувства, боли любви, волшебства — принадлежать ему навечно. Запрокинуть голову, глубокий вздох, руки вцепляются ему в плечи, сжимают в объятиях. Легче, нежнее — и он скользит дальше. «Твоя».

Открыть глаза. Он в ней. Улыбаясь от переполняющей его любви, покрывает ее лицо поцелуями. Но ее больше нет. Та девочка с испуганными голубыми глазами, со столькими сомнениями и страхами исчезла. Ее, помнится, с самого детства очаровывали бабочки. Кокон, гусеничка вдруг расцветает тысячью красок и взмывает к небесам. Она чувствует себя совсем другой. Только что родившаяся в объятиях Стэпа юная нежная бабочка. Баби обнимает его, с улыбкой глядя ему в глаза. И целует — свежо, нежно, страстно. Теперь целует как женщина.

Потом, вытянувшись на простынях, он перебирает ей волосы, а она прижимает его голову к груди.

— У меня вышло не очень, да?

— Ну что ты… Все было чудесно.

— Но я же ничего не умею. Научи меня.

— Ты лучше всех. Пойдем.

Ванну они тоже принимают обнявшись. Весело болтая, потягивают шампанское, голова кружится от любви. Сходя с ума от страсти, любят друг друга снова. На этот раз без всякого страха, в едином порыве, едином желании. Теперь ей нравится больше — легче махать крыльями, теперь она не боится летать и понимает, какое это счастье — быть юной бабочкой.

Потом они берут халаты и спускаются на дикий пляж. Смеясь, придумывают, что бы могли значить непонятные цифры, вышитые на груди. Посоревновавшись, кто выдумает интереснее, бросают халаты на камни.