Онлайн книга «Сокрушительный удар»
— Глас мудрости... — Она лениво улыбнулась, засыпая. Меньше чем через два часа нас разбудил ее будильник. Софи протянула руку, задавила звонок, потом повернула голову и поцеловала меня. — Секс еще и лучшее снотворное! — сказала она. — Такое ощущение, будто я проспала целую ночь. Она сварила кофе и по-быстрому пожарила яичницу с беконом — для нее это было время завтрака. На тротуаре она деловито подставила мне щеку для поцелуя, села в машину и уехала на работу. Я смотрел на тормозные огни, исчезающие вдали. Мне вспомнилось — я когда-то читал, что у авиадиспетчеров самый высокий уровень разводов... * * * На следующий день Уилтон Янг приехал на скачки в Челтенхем, невзирая на презрение, которое он питал к стипль-чезу из-за его непрезентабельности. Он приехал сюда потому, что его соперник по бизнесу, который был спонсором главной скачки дня, его пригласил. И первым, кого он увидел, был я. — А ты что здесь делаешь? — осведомился он. — Меня пригласили. — А-а. Он не спросил почему, но я объяснил: — Я несколько раз выигрывал скачки на лошадях нашего хозяина. Он задумался и, как ни странно, кивнул: — Ага. Помню. Официант поднес нам серебряный поднос с бокалами шампанского. Уилтон Янг взял бокал, отхлебнул, поморщился и сказал мне прямо, что предпочел бы пинту темного. — Боюсь, у меня для вас плохие новости, — сказал я. Он тут же встрепенулся, готовый немедленно ринуться в бой. — Какие? — Насчет Файндейла. — А! — Глаза его сузились. — Плохие новости насчет Файндейла — это хорошие новости. — Человек, которого я посылал в Южную Африку, сказал, что не мог бы поклясться, что те лошади, которые плыли вместе с ним, были ваши. — А ты ведь говорил, что он был уверен. — Он сказал, ему показалось, что это ваши лошади, но точно он не знает. — Суд этого не примет. — Не примет. Уилтон Янг глухо заворчал. — Ну что ж, тогда не стану подавать в суд. Это только даром деньги выбрасывать. Если дело не вполне надежное, суд — это сплошная лотерея. Его прямота и честность заставили меня ощутить угрызения совести. Мой человек был абсолютно уверен, что лошади были его — он видел бумаги. Я про себя решил, что мы с Файндейлом квиты и впредь пусть он заботится о себе сам. — Ладно, проехали", — сказал Уилтон Янг. — Надо сводить потери к минимуму! Верно, парень? — Да, наверно, — согласился я. — Ты уж мне поверь! А теперь слушай сюда. Я решил купить американскую лошадь. Американцы, они крепкие. Прямо как йоркширцы. — Он говорил совершенно серьезно. — Есть один конь, которого я хочу приобрести. Поезжай и купи его для меня. Его выставят на торги вскоре после Рождества. Я уставился на него, уже догадываясь, о чем идет речь. — Феникс Фледжлинг. Двухлеток. Слыхал о таком? — А вы знаете, что Константин Бреветт тоже хочет его приобрести? — спросил я. Уилтон Янг громко фыркнул. — Черт возьми, а ты как думал, почему он понадобился мне? Я хочу натянуть нос этому проклятому пижону. Понял, парень? В этот самый момент в ложе появился проклятый пижон собственной персоной: плотно сжатые губы, гладко зачесанные седые волосы, очки в толстой черной оправе — почтенный бизнесмен, явившийся прямо с какого-то важного заседания в Сити. Его мощная фигура и звучный голос, казалось, тут же заполнили собой все помещение. Я подумал, что, похоже, прибывший последним всегда оказывается в более выгодном положении. Может быть, если бы Константин Бреветт и Уилтон Янг это осознали, оба так старались бы прибыть последними, что дело кончилось бы тем, что они бы и вовсе не появлялись. Оно и к лучшему... Константин обвел присутствующих властным взглядом и ненадолго задержался на нас с Уилтоном Янгом. Он немного нахмурился, чуть-чуть поджал губы, секунд пять пристально смотрел на нас, потом отвел глаза. — А вам никогда не приходило в голову, — медленно спросил я, — что, возможно, нос натягивают именно вам? — Не пори ерунды! — Сколько раз вам случалось перехватывать у него лошадей на аукционе? — Да я уж и не вспомню! — ухмыльнулся Уилтон Янг. — Я обходил его чаще, чем он продавал свои акции! — Это обошлось вам в огромную сумму денег. Ухмылка исчезла. — Это все проклятый Файндейл с Виком Винсентом! — Но что, если Константин это одобрял? Возможно, именно он все это и задумал... — Я те прямо скажу, не в ту сторону ты смотришь. Я закусил нижнюю губу. — Ну что ж, как вам будет угодно. — Во-во. Николь выиграл скачку для любителей при помощи необычайно агрессивной тактики. Соперники осыпали его руганью, распорядители косились. После скачки Николь присоединился ко мне. Вид у него был самый вызывающий. Он сразу пошел в атаку: — Ну как? — Если бы ты был профессионалом на гладких скачках, тебя бы дисквалифицировали. — Это верно. — Ты настоящий спортсмен, — сухо заметил я. — Я участвую в скачках не для развлечения. — А для чего же? — Ради победы. — Прямо как Уилтон Янг, — заметил я. — Что ты имеешь в виду? — Вы оба не задумываетесь о том, во что обходится победа. Николь уставился на меня исподлобья. — Тебе она в свое время обходилась в уйму переломов. — Н-ну... наверно, каждый расплачивается тем, что его меньше всего волнует. — А мне плевать, что думают обо мне другие! — Вот это я и имел в виду. Мы стояли молча, глядя, как мимо нас скачут лошади. Всю свою жизнь я стоял и смотрел, как мимо скачут лошади. Чем плоха такая жизнь? — Ты будешь классным жокеем, когда подрастешь, — сказал я. — Ублюдок! — выпалил Николь, стиснув кулаки со всей яростью двадцатидвухлетнего избалованного мальчишки. Но настроение у него менялось молниеносно. В следующую секунду он коротко и ядовито улыбнулся. — Ладно. Ладно. Ладно! Можешь считать, что сейчас я постарел лет на пять. Он развернулся на каблуках и ушел. Потом я узнал, что он направился прямо к директору ипподрома и заполнил прошение о выдаче лицензии. Вик на скачках в Челтенхеме не был. Но мне надо было с ним поговорить, и потому на следующее утро, покончив со срочной домашней работой, я отправился к нему. Жил он возле Эпсома. |