Книга К востоку от Эдема, страница 147 – Джон Эрнст Стейнбек

— Не хочу, мэм. Я не люблю чай.

Кейт зацепила забинтованными пальцами тоненькую чашку.

— А что же ты хочешь?

— Ничего, мэм.

— Вздумал просто посмотреть на меня?

— Да, мэм.

— Ну и как?

— Обыкновенно.

— Ну и как я выгляжу? — Она бесстыдно улыбнулась, обнажив мелкие острые зубы.

— Нормально.

— Я так и знала, что из тебя слова не вытянешь. Где твой братец?

— В школе, наверное, или дома.

— Какой он?

— Он… он больше на вас похож.

— Правда? Интересно. И он такой же, как я?

— Арон в священники хочет.

— Ну что ж, это в самый раз — с моей внешностью в священники. Духовное лицо такое натворить может. Когда мужчина сюда приходит, он весь настороже, а в церкви раскрывается душа нараспашку.

— У Арона это серьезно.

Кейт подалась вперед, лицо ее оживилось.

— Налей мне еще… Скажи, твой брат — зануда?

— Он хороший.

— Я спрашиваю — зануда?

— Нет, мэм, не зануда.

Кейт откинулась, поднесла чашку к губам.

— А как отец?

— Я не хочу об этом говорить.

— Вот как! Значит, ты его любишь?

— Очень, — сказал Кейл.

Кейт пристально всматривалась в сына. Сердце у нее внезапно сжалось от боли, и по телу пробежала непонятная судорога. Потом она встряхнулась и быстро справилась с собой.

— Возьми конфету.

— Спасибо, мэм… Зачем вы это сделали?

— Что я сделала?

— Зачем выстрелили в отца и бросили нас?

— Это он тебе рассказал?

— Нет, он нам ничего не рассказывал.

Кейт дотронулась одной рукой до другой, но обе отдернулись, как обожженные.

— У твоего отца есть… к нему приходят в гости… ну, девицы или молодые женщины?

— Не приходят, — отвечал Кейл. — Почему вы хотели застрелить его и убежать?

Лицо у Кейт напряглось, рот распрямился в одну линию. Она подняла голову — глаза ее глядели холодно и пусто.

— Ишь ты, как взрослый заговорил, — сказала она. Только вот рассуждаешь, как маленький. Может, тебе лучше пойти поиграть?.. И не забудь сопли утереть.

— Я тоже иногда издеваюсь над братом. Дразню, даже до слез довожу и вообще. Он даже не понимает, как это у меня получается. Я умнее его, то есть хитрее. Но больше я не буду его обижать, никогда. Противно стало.

Кейт подхватила, словно сама только о том и думала:

— Мои тоже воображали, будто они такие умные. Думали, что насквозь меня видят. А я обманывала их, как хотела, всех обманывала. Особенно когда мне что-нибудь велели сделать. Тут уж я спуску не давала! Да, Карл, что-что, а козни строить я умела.

— Меня Кейлеб зовут, а не Карл. Был такой человек, Халев, он в землю Ханаанскую пришел. Мне Ли рассказывал, из Библии это.

— А-а, китаец этот, — протянула Кейт и продолжала свое: — Адам думал, что право на меня имеет. Когда меня в кровь избили, сломали руку, он меня в свой дом принес, ухаживал за мной, с ложечки кормил. Думал привязать меня к себе. И большинство, представь, поддается. Благодарные — они всегда в долгу, а это хуже цепей. Но я не такая, меня никто не удержит. Вот и решила: подожду, выздоровлю, наберусь сил, а потом поминай как звали. Для меня западня еще не сделана. — Она помолчала. Я знала, что он замышляет, и выжидала, когда мой час пробьет.

В сером полумраке комнаты слышалось только ее возбужденное свистящее дыхание.

— Зачем вы в него выстрелили? — снова спросил Кейл.

— Затем, что он не хотел отпускать меня. Я ведь и убить его могла, правда? Только зачем? Мне просто надо было вырваться.

— И вы никогда не жалели, что не остались с нами?

— Жалела? Господь с тобой! Я еще девчонкой умела настоять на своем. Никто не понимал, как это мне удается. Мои-то думали, что чин-чином меня воспитывают. Нет, ничегошеньки они обо мне не знали. Ни одна живая душа не знала. И сейчас не знает. — У Кейт вдруг мелькнула догадка. — Послушай, мы ведь как-никак одной породы. Может, ты весь в меня. Я бы не удивилась.

Кейл встал, заложил руки за спину.

— Скажите, когда вы были маленькая, вы… — он умолк, стараясь найти подходящие слова. — У вас не было такого чувства, будто вам чего-то не хватает? Вот у других это есть, а у вас нет… Ну, вроде все остальные знают какой-то секрет и не хотят с вами поделиться? Вы это не замечали за собой?

Едва он заговорил, лицо у Кейт сделалось непроницаемым, а когда умолк, она окончательно замкнулась в себе. Между ними словно стена выросла.

— Разговорилась ни с того ни с сего! — спохватилась она.

Кейл разнял руки и засунул их в карманы.

— И с кем? С мальчишкой-сопляком. Совсем свихнулась.

Лицо Кейла светилось от возбуждения, глаза широко раскрылись, словно он увидел что-то неожиданное.

— Эй, чего это ты? — сказала она.

Кейл стоял не шелохнувшись, на лбу у него заблестел пот, руки сами сжались в кулаки.

Кейт умела, как ножом, уколоть человека бессмысленной жестокостью.

— Я, может, наградила тебя кое-чем, вроде вот этого… — Усмехнувшись, она выставила вперед скрюченные пальцы. — Но вот если припадки будут, то, извини, это не от меня.

Она глядела на сына лучезарными глазами, предвкушая удовольствие от его растерянности и испуга. Но Кейл заговорил легко и свободно:

— Теперь я пойду. Нечего мне тут больше делать. Ли правильно сказал.

— Что Ли правильно сказал?

— Я боялся, что в вас пошел.

— Конечно.

— Нет, я в себя самого пошел. Не обязательно быть таким, как мать.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю и все. Я только сейчас все сообразил. Если и есть во мне злоба, то это не от вас, а от меня самого.

— Наслушался всякой чепухи у своего китайца. Ты чего так на меня смотришь?

— И совсем вам не режет глаза от света, — сказал Кейл. — Вы просто боитесь и поэтому прячетесь.

— Что?! — вскрикнула Кейт. — Вон отсюда! Убирайся!

— Я и сам уйду, — отвечал Кейл, берясь за ручку двери. — Ненависти у меня к вам нет, но я рад, что вы боитесь.

Кейт хотела крикнуть: «Джо!», но вместо этого у нее вырвалось какое-то карканье.

Кейл толкнул дверь, вышел и захлопнул ее за собой. В гостиной болтали Джо и одна из девиц. Оба слышали частые легкие шаги, но едва они успели поднять головы, как мимо них пронеслась какая-то фигура, выскользнула из комнаты, и тут же громко хлопнула наружная дверь. Потом кто-то спрыгнул с крыльца.