Книга Истинная кровь, страница 54 – Марина Светлая

Она только покачала головой, будто услышала самую большую глупость в мире.

— Нет! Это я ужасная! Отвратительная! Капризная, глупая, ничего не умею! Вечно попадаю в дурацкие ситуации! А теперь еще и толстая! Как меня можно любить? И я ужасно боюсь… вдруг ты поймешь, что ошибся тогда… Я думала, что ты это уже понял…

Мишель весело рассмеялся.

— Тебя можно любить очень сильно, — насмеявшись, сказал он. — Ужасную, капризную неумёху.

Она очень серьезно посмотрела на него. Было в ее взгляде что-то такое, чего не было никогда раньше. Что-то очень важное, что случилось в этот момент.

— Мишель, — тихо сказала она, — там, на Горе Спасения, я подумала… А ведь если бы что-то с тобой случилось… я бы умерла… Пожалуйста, никогда больше не отправляй меня никуда в одиночестве. Где бы ты ни был, я должна быть с тобой.

— Обещаю тебе, — он нежно коснулся щеки Ее Величества, — мы всегда будем вместе.

Они не знали, сколько прошло времени. Казалось, что оно остановилось. Но за окном начался неминуемый рассвет, в комнате быстро светлело. День обещал быть солнечным. Праздничным. И Мишель вдруг вспомнил:

— Мари! Ты не знаешь, Конфьяны здесь? Они тоже должны узнать о проделках Петрунеля. Маркиз с его богатым воображением наверняка придумал себе такого, чего и в нескольких канцонах не расскажешь!

— Я о них совсем забыла, — пробормотала Мари, выныривая из своего состояния полудремы. Она была спокойна и счастлива, глядя, как солнечные лучи, проникая в огромные окна, касаются лица короля Мишеля. И никак не могла понять — откуда в ней столько любви? Разве может быть столько любви? Разве может любовь становиться больше с каждым днем?

Она сладко потянулась и, окончательно сбрасывая с себя это ночное умиротворение, быстро поцеловала мужа в щеку и легко соскользнула с его колен, будто бы не носила впереди себя внушительный живот.

— Еще очень рано. Давай подождем с поисками твоей маркизы до завтрака, — проворковала Мари и показала ему язык.

Мишель, улыбаясь, поднялся за ней.

— Я могу сходить один. По дороге скажу Барбаре, чтобы Полин принесла тебе завтрак.

— Маркизы тебе мало? Еще и Полин? — засмеялась Мари. — Или, может быть, Барбара? Нет уж, пойдем вместе. Если считаешь, что они довольно выспались, чтобы вытащить их из кроватей, то так тому и быть, хотя я считаю…

В этот момент ее тирада была прервана лошадиным ржанием во дворе. И до них донеслась не менее смачная тирада конюшего, отдававшего распоряжения бестолковому Филиппу. Мари, схватив мужа за руку, торопливо засеменила к окну, где разворачивалась прелюбопытная сцена.

— Велено же было отправить за Игнисом человека? — бушевал конюший. — Велено! Так какого черта, дурья твоя башка, коня до сих пор здесь нет? Что сказать Его Светлости?

— Так болен конь! — возражал Филипп. — Куда его гнать-то в такую погоду. Да и я дурак, что ли, чтобы в ночь ехать?

— Велено было — к утру собрать все!

— Так это уже не ко мне! И даже не к вам!

— А что я Его Светлости скажу?!

Мишель немедленно оторвался от окна и посмотрел на Мари.

— Видишь! Идем скорее. Мы можем опоздать, и они уедут. Это вполне в духе маркиза, — заявил король, решительно потащив жену за собой. — А потом я тебе обещаю, мы будем есть хоть целый день. Тем более, сегодня Рождество!

— Главное — береги нос, — засмеялась Мари, следуя за своим мужем.

— Генриетта с маленьким Сержем уже ждут внизу. Ваш дульцимер в сундуке. Мы можем отправляться, — одетая для дальней дороги, Катрин подошла к маркизу де Конфьяну. — Мне не терпится уехать.

— Да уж, главное, что не забыли дульцимер, — хохотнул Серж. — Я вчера весьма неловко позабыл его в саду. Цел он хотя бы?

Он отошел от окна, возле которого забавлялся, слушая перебранку конюшего и конюха.

Удивительным было это утро. Спокойным и тихим. Потому что на душе его было спокойно и тихо. У него, как и неделю назад, была жена, которую он любил до самозабвения. Был сын, без которого он не мыслил своей жизни. И был его дом, куда он стремился всеми силами души. Все остальное вдруг сделалось совсем неважным.

Он поймал ладонь Катрин и нежно прикоснулся к ней губами.

— Вы же знаете, — тихо проговорил маркиз, — то был мой любимый дульцимер. Второго такого нет во всем королевстве.

— Я знаю, — улыбнулась маркиза, — потому велела, чтобы его отыскали в саду.

Она неотрывно следила за Сержем, словно боялась, что, как только она перестанет смотреть на него, он исчезнет. Или она проснется. Катрин все еще не верила до конца ни в то, что произошло три дня назад, ни в то, что все это оставлено в прошлом.

Но он только покачал головой, будто раздумывал о чем-то. А потом сказал:

— Я позабыл о том, что мы собирались посетить местного ювелира. А теперь совсем уже нет времени.

Серж достал из кошелька, висевшего на поясе, крошечный кожаный мешочек и повертел в руках.

— Это должно было стать довеском к рождественскому подарку. Но… Выходит, что это подарок.

Развязал шнурок на мешочке и высыпал себе на ладонь небольшую серебряную брошь с изображением розы. Работа казалась несколько грубой, но что-то неуловимо прекрасное было в этой незатейливой вещице.

— Мне она досталась от матери. Она надела ее на меня в день моего отъезда в святую обитель, когда волей отца я должен был стать монахом. Это был знак ее любви ко мне. Теперь же я хочу, чтобы это было знаком моей любви к вам.

Катрин взяла из его ладони брошь и с замиранием сердца рассматривала ее. Этот простой подарок взволновал маркизу до глубины души. Она почувствовала, как слезы набегают на глаза.

— Я всегда буду носить эту брошь. И так ваша любовь всегда будет со мной, — не желая омрачать праздник своими слезами, Катрин спрятала лицо на груди мужа и глухо проговорила: — Свой же подарок вы получите только дома.

— В таком случае мне не терпится поскорее туда отправиться, — усмехнулся маркиз, взял Катрин под руку и направился прочь из комнаты. — Если, конечно, королевский конюший в состоянии решить вопрос относительно лошадей. Что-то я уж больше часа наблюдаю за его потугами. А еще даже сундуки не разместили. Любовь моя, мы ехали всего на несколько дней, что во всех этих сундуках? Неужели все это пригодилось?

— Это могло бы пригодиться, если бы… — маркиза запнулась на мгновение, — если бы вы и я не отправились в непредвиденное путешествие.

Они вышли во двор, и наблюдая, как слуги пытаются взгромоздить один из сундуков в сани, Катрин сказала:

— Но, право. Прикажите все это оставить. Мне ничего не нужно, кроме вас и сына.

— Нет уж! — снова рассмеялся Серж. — Здесь ничего моего не останется!