Книга Горец, страница 77 – Валентина Кострова

— Были попытки, но все же больше всех катался ты!

— О, теперь ты меня обвиняешь в том, что я посмел вас оставить и накататься в свое удовольствие? — смеется, отпивает чай и подмигивает улыбающейся Хаде. Поездка малышке пошла на пользу, она все чаще улыбается, уже не так сильно жмется ко мне, заинтересовано смотрит на детей и даже пару раз играла с ними. Никто не обратил внимание на ее молчаливость, дети прекрасно обошлись при общении без слов. Вот и сейчас, доев свой обед, Хадя соскакивает со стула и идет в сторону детского уголка.

— А теперь поговорим о плюс восемнадцать, — нахожу под столом ногу мужа и с кокетливым выражением лица начинаю заигрывать. — Кто-то что-то мне обещал и бесстыдно на это забивает третий день!

— У вас, дорогая женушка, молодой организм, способный с избытком кислорода и эмоций быстро справиться. Я уже стар и немощный, после активного времяпровождения вынужден восстанавливать силы во сне, — сверкает белозубой улыбкой, покушаясь на мой обед.

— Вот оно что, — показательно задумываюсь, начинаю оглядываться по сторонам. — Так стоит мне поискать молодую, свежую кровь, горячего парня с Кавказа, желающего жарко провести ночку?

— Горячего парня? — сдвигает угрожающе брови, если бы не смешинки в карих глазах, подумала, что разозлился. — Я тебе задницу надеру, Алена!

— Уже боюсь и трепещу! — клацаю зубами, нагибаюсь вперед. — Поцелуешь?

— Мы же в общественном месте, — но чмокает в губы, спасибо хоть на этом.

— Так чего мы спешим обратно? Вроде выходные до девятого числа.

— У меня восьмого встреча с одним человеком, он специально приезжает из Москвы.

— Заказчик?

— Типа того.

— Я думала, ты только мне делаешь украшения.

— Ты, конечно, разочаруешься во мне, но когда мне предлагают хорошие деньги, я не отказываюсь от работы. Тем более он не последний человек в нашей стране, — вот тут я должна проникнуться всей важностью и крутизной намечавшегося события.

— Президент что ли? Любовнице своей? — шепотом спрашиваю.

— Не он, но типа того. Я не имею права говорить его имя.

— Вау, какой ты у меня крутой мэн.

— Да, я такой. У тебя сессия?

— Ага. Сдам как-нибудь, благо мне красный диплом не нужен. А вот в отделе рекламы я продолжу работать. И мне не нравится там начальник, впрочем, Варя мне тоже не нравится.

— Давай без приступов ревности, хорошо?

— Я не ревную, я просто не люблю, когда распускают слюни на моего мужчину. Тебе будет приятно, если на меня Артем начнет капать своими слюнками?

— Он капает? — вопрос задан шутливо, а вот глаза сверкают ревниво.

— Я просто привела пример.

— Варя хороший специалист, — скрещиваю руки на груди, смотрю надменным взглядом, не веря словам. Вздыхает. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Уволил ее? Тебе станет легче?

— Я перестану переживать, что к моему мужу могут залезть в трусы.

— В мои трусы может залезть только ты, я не любитель разнообразия партнерш.

— Переведи ее в другой отдел, найми бойкую старушку, которая будет вместо кофе носить тебе травяной чай и каждое утро измерять давление!

— Ты просто ревнуешь.

— Пусть будет так, но я не меняю своих требований. Это касается и Хади.

— Ален, — трет переносицу, моргает. — Ты сейчас ничего от меня не услышишь по поводу дочери. Надо узнать, какие возле дома есть садики, какие из них государственные и частные, в какой какая программа. Найти нужных для нее специалистов, которые продолжат с ней заниматься. Это дело не одного дня.

— Все сказал? — задираю подбородок, Давид вздыхает, склонив голову набок. — У меня последняя сессия. Дальше я преподу отдаю деньги, он пишет за меня диплом, о защите не волнуюсь. Вера Николаевна знает Хадю, поэтому ничего ужасного не случится, если посидит с ней пару часов.

— Ты у меня работаешь или забыла? Я не собираюсь подписывать приказ о свободном твоем графике, это наведет смуту в коллективе, — приходится сжать зубы, оперативно подумать. Я как раз и думала о свободном графике, слоган и макеты могу и дома делать.

— Тогда у тебя остается только один вариант, — делаю печальную мину, тяжко вздыхаю. — Отправить меня в декрет.

— Серьезно? Давай сразу в двойной, чтобы я не переживал, что мою неугомонную жену найдут приключения.

— Это ты мне так припоминаешь наше знакомство?

— Я рад, что твой интерес привек тебя ко мне, а не к Омару, допустим.

— Но Омар решил нашу участь, так что на свадьбу идем и от души его благодарим, пожелав им с Миланой своих детишек поскорей. Когда у них свадьба?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Без понятия, я не интересуюсь личной жизнью бывшей жены.

— Все же ради Хади стоило, — Давид поджимает губы и хорошее настроение исчезает. — Ты не можешь вот взять и перечеркнуть факт, что Милана мать.

— Ты лояльна к ней, Алена. Я могу простить ей измены, сам в этом виноват, семьи на расстоянии не бывает, но то, что случилось с Хадей… — прикусывает губу, отворачивает голову в сторону зала, ища глазами дочь. Я накрываю его руку и сжимаю.

— Только не обвиняй себя в этом.

— Но есть и моя вина. Возможно, будь я более внимательным отцом, ничего такого не случилось.

— Поэтому стоит ее забрать к нам, окружить ее любовью, заботой, дать почувствовать уверенность в том, что никто ее не бросит и не забудет. Конечно, ты все правильно сказал по поводу садика, работы, но мы что-нибудь придумаем, главное быть вместе, как сейчас!

— Я тебя услышал, Ален, но давай не будет торопить события, — обхватывает мою ладонь, целует пальцы. — Обещаю, что мы заберем Хадю к нам, но чуть позже, — заставляю себя улыбнуться, скрыть разочарование, кивнуть в согласии. «Позже» в понимании Давида может растянуться на месяц, а то и на полгода, за это время малышка вновь может подумать, что ее бросили.

После обеда мы гуляем по окрестностям, в номер возвращаемся уставшие. Хадя умытая, сонная засыпает почти сразу, Давид даже не успевает ей дочитать страницу сказки. Да-да, он каждый вечер перед сном ей читал, это было их время, я тихонько лежала на кровати и не мешала.