Книга Хроники Империи Ужаса. Гнев королей, страница 223 – Глен Кук

Он велел Нерожденному открыто продемонстрировать свое присутствие, а затем призвал его обратно в Фангдред.

Озора Мундвиллер яростно уставилась на Кристен, затем хмуро взглянула на Даля Хааса.

– Это существо летает от дома к дому и заглядывает в окна?

– Чародей дает понять, что наблюдает за происходящим, – сказал Даль.

Старуха, похоже, склонна была возложить всю вину на них.

– Мы это всегда знали. С чего эти внезапные явления?

– Никто из нас не знает Вартлоккура достаточно хорошо, чтобы постичь его мысли, – сказала Кристен. – Возможно, он намерен повергнуть кого-то в панику, чтобы те подумали, что чародей раскрыл их истинные намерения.

– Кого-то в Седльмайре?

Даль кивнул.

– Кого-то известного?

– Нет. Но этот кто-то хорошо умеет оставаться незамеченным.

Все трое сразу же подумали об Арале Дантисе, который бесследно исчез.

– Полагаю, поведение Нерожденного – некий знак. Я расспрошу людей, и если что-то в самом деле происходит – выясню. Байт! Где этот мальчишка?

– У него новое увлечение, – сказал Хаас.

– Девчонка Блоджетт? Ему же велели не спускать глаз с Кристен.

– Наверняка та самая, – улыбнулась Кристен. – Может, она еще совсем юная, но куда податливее меня.

– Ну, я ей покажу…

– Девочка, кстати, вполне симпатичная, – добавил Хаас. – И весьма здравомыслящая для ее возраста.

– Но она сирота, – с притворным недовольством проворчала Озора. Ни для кого не было тайной, что Берти Блоджетт на самом деле ей нравилась. Девочка невольно вызывала у нее улыбку. – Живет за счет благотворительности семьи Энталь. Откуда она вообще взялась? Вот ведь люди!..

Будучи слишком старой, Озора не вмешивалась в давние семейные раздоры, но ей, к удивлению многих, хватало гибкости, чтобы не мешать братанию былых врагов.

– Ты слишком стара для Байта, – усмехнулся Даль, когда они с Кристен остались одни.

– Хочешь сказать – слишком умудрена опытом?

– И у тебя уже есть парень.

– Это можно и поменять. Я вижу, как ты поглядываешь на Берти.

– Что поделаешь – в конце концов я пока не труп, а мужчина. И я ведь только смотрю.

Кристен, похоже, восприняла его слова слишком серьезно.

—Я не обладаю умением заглядывать в прошлое! – уже не в первый раз заявил Бабельтоск. – Я вовсе не некромант, и духи, которыми повелеваю, тоже не могут обращать свой взгляд назад. Нужно найти что-нибудь принадлежавшее злодею и пойти по следу. Или продолжать искать в окрестностях, где росла девочка. Что-нибудь рано или поздно найдем.

– Это обязательно должна быть именно вещь злодея? – спросил Натан Вольф. – У нас есть сама мертвая девочка.

– Может, и сработает, – раздраженно бросил Бабельтоск.

Ему не нравилось, что дилетант предлагает ему нечто, что должно быть очевидно для него самого.

Пока что поиски основывались лишь на слухах, жутких историях и зловещих тычках пальцем. Мало кто из местных девушек доживал до свадьбы, не пострадав от насилия со стороны родных или соседей. Считалось, что это часть взросления.

Но никто не одобрял случившегося с Филетией Пленс. Люди делали вид, будто изо всех сил стараются помочь, делясь размышлениями и пытаясь указать на возможных виновников.

Всех, словно магнитом, притягивал мясник. Соседи всерьез размышляли, не убил ли он Хайду Хельтклер и не пустил ли ее на фарш для сосисок.

– Мы могли бы допросить Блэка, – все еще борясь с кашлем, сказал Джозайя Гейлс. – И возможно, добраться до фактов.

– Арестуйте его, – заявила Ингер. – Что там за шум?

В замке слышался нарастающий ропот.

– Толпа? – внезапно испугавшись, спросил Бабельтоск.

Не слишком ли рано для подобных неприятностей?

– Натан, выясни, что происходит, – велела Ингер. – И приведи доктора, когда пойдешь назад.

– Блэк – не наш убийца, – сказал Бабельтоск, когда за Вольфом закрылась дверь, – но он наверняка что-то знает о девочках, которые жили в его доме.

Вполне возможно. Одна девочка впоследствии погибла, а другая пропала. И что важнее – другие жертвы и пропавшие девочки жили недалеко от лавки Блэка.

– Мне нужен доктор, потому что у меня есть идея куда похуже, чем пропущенные через мясорубку девочки, – сказала Ингер. – Чего, как ты помнишь, не случилось с Филетией Пленс. В нашем распоряжении имеется семя монстра, которое он впрыснул в Филетию. Бабельтоск, вы с доктором должны…

Дверь распахнулась, и вошел мужчина.

– Вартлоккур?! – выдохнула Ингер.

– Я не рад, что здесь оказался, но жена настаивает, чтобы я помог прекратить творящееся зло.

Бабельтоск выдержал пристальный взгляд чародея.

– Это не я.

– Верно. Но ты знаешь, что стало с одной пропавшей девочкой.

Бабельтоск наклонил голову.

– Она не пропала. Она прячется.

Ему крайне не хотелось признаваться, вызывая заслуженное осуждение, но он и не мог позволить чародею его шантажировать.

– Понятно. Все было по взаимному согласию?

– В полной мере.

Чародей окинул взглядом остальных.

– С одним исчезновением вопрос решен. Расскажите про остальные.

Появились Вольф и Вахтель. Доктор выглядел старше своих и без того немалых лет. Он был бледен и мрачен, руки дрожали.

– Я послал людей за Блэком, – сказал Вольф. – Пока же у нас есть небольшая загадка, на которую мне указали, пока я отсутствовал. Кстати, вот и причина всеобщего волнения. – Он кивнул в сторону Вартлоккура.

– Что за загадка?

– У нас появились призраки на кладбище.

– Мне кажется, это самое подходящее для них место.

– Совершенно верно. Но суть в том, что никто их не видел, пока недавно из мавзолея Фианы призраки не изгнали незаконно поселившуюся там семью силуро. Духи исчезли, когда появился Нерожденный.

Все посмотрели на Вартлоккура.

– Понятия не имею, – ответил тот. – Возможно, стоит сходить и посмотреть. Итак, я выслушал ее величество и моего коллегу-чародея. Может, и ты что-нибудь скажешь, полковник Гейлс?

– Мне особо нечего сказать. Я был в плену, а потом меня освободили. Теперь я пытаюсь восстановить здоровье. Случившееся со мной никак не связано с тем, что мы обсуждаем.

– Та девушка, Хельтклер, имела какое-то отношение к твоим похитителям?

– Я не видел никакой девушки, – пожал плечами Гейлс. – Я видел только мужчину, который приносил еду и пресекал попытки сбежать. Бо́льшую часть времени я был чем-то одурманен. А когда в голове прояснялось, я был слишком слаб, чтобы что-то предпринять.