Онлайн книга «Ловля молний на живца»
|
– Подожди, – перебил ее папа. – Давай про сегодня. Ты сегодня бегала. Правильно? Где ты бежала? – По Фонтанке… Мимо Невы еще. Профессор принялся рыться в чешской горке. Выудил бумажный квадрат, сложенный в несколько раз. Развернул. Карта Петербурга. – Сможешь наметить маршрут? – Зачем? – Мань, нарисуй, как бежала, а? Кьяница протянул Маше огрызок карандаша, разложил карту на столе. Включил настольную лампу. Она принялась чертить свой маршрут. Троицкий проспект, Коломна, Нева, площадь Труда, Никольский собор, Садовая… Кьяница и папа склонились над картой. Кьяница бессловесно показывал что-то папе кукольным пальцем. Ткнул в несколько точек, Маша не успела уловить, куда именно, а потом опустил перст на Троицкий собор и несколько раз стукнул по поверхности карты. Поднял на папу увеличенные глаза. – Видишь это, да? – Вижу. Ты хочешь сказать, что… – Погоди, Федь. Сядь. Расскажи, что сегодня было в соборе. Только ничего не пропускай! – …первый раз за это время этот удар был направлен внутрь меня самой, а не наружу… – спустя несколько минут окончила Маша. – Слушай, а зачем… – Папа сверкнул стеклами очков. – Как ты вообще попала в Троицкий? – Хотела свечку поставить… – С каких пор ты в церковь ходишь? – Потянуло, – смутилась Маша. – Ладно, – профессор вдруг хлопнул в ладоши, – предлагаю в лаборатории посмотреть, что мы имеем. Чтобы все, здесь сказанное, подтвердить. – Он покрутил пальцем в воздухе. – У меня, кстати, еще ее ЭЭГ есть… – А чего энцефалограмму делали? – Она ведь не заикалась с тех самых пор. Было непонятно… – Теперь тебе уже ЭТО понятно? – Нет, Саш… – Когда вы мне объясните, что это? – Маша капризно обратилась к обоим. В этот момент дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Родион. – Ого! Вот так гости! – Родион тотчас вошел в комнату, разводя руками. – Здравствуй, сын. – Профессор Кьяница, к удивлению Маши, не пожал руку Родиона, а ласково приобнял его. – Как видишь, я не один. Родион поцеловал Машу в щеку, не стесняясь папу, которому протянул руку и представился. – А вы что же знакомы между собой? Это мой старый коллега, Федор Депре, я тебе о нем говорил. – Папа много рассказывал о ваших былых экспериментах! Это радостное расшаркивание отвлекло всех от нависшей в воздухе тайной проблемы. – Ты ведь, наверное, заниматься пришел, я и запамятовал… – Профессор хлопнул себя по лбу. – У нас тут небольшие пертурбации. Все вместе едем в университет! – Вот как? И Маша едет? Может, мы с тобой пока… – Она в первую очередь едет. – Саш, можно тебя на два слова. – Папа увлек Кьяницу к окну, и, склонив головы, они стали тихо переговариваться. Родион схватил кота. – Что это тут происходит? – спросил он Машу. – Даже не знаю, как сказать… Кстати, я бегала… Ты был прав. Что-то такое необъяснимое и правда включается. – Вот видишь! Что я говорил? – Все, мы порешали. – Папа взял Машу за плечо. – Едем вместе. – По дороге обсудим твою задачу. – Кьяница повлек Родиона к выходу из комнаты, и, не переставая переговариваться, компания поспешила на улицу. * * * Всю дорогу в машине профессор Кьяница тоном, каким он читал лекции, расспрашивал Родиона о решении какой-то замысловатой задачи. Маша озадаченно смотрела в окно, папа периодически ободряюще похлопывал ее по коленке, а дочь кидала на него вопросительные взгляды. Присутствие Родиона не давало говорить о происходящем открыто. А профессор и папа были как будто этому только рады. – Замечательный, Федор, у тебя автомобиль, – Кьяница взялся руками за подголовник водительского кресла, – сколько же такой нынче стоит? – От комплектации зависит… – Папа смотрел на дорогу. – Это тебе не на метре, конечно, ноги стирать, – продолжил Кьяница. Папа не ответил. Они припарковались около невообразимо длинной политеховской ограды. – А что вы там хотите-то? – спросил Родион рассеянно, когда все вместе двинулись по направлению ко входу в главное здание. – В лаборатории проверить одну вещь, – ответил ему папа. Они с профессором обогнали Машу и Родиона и пошли впереди. – Чего они задумали, а? – Родион щурился на солнце. Они поднялись по лестнице и проследовали по запутанной системе коридоров, миновали пару этажей, оказавшись под самой крышей. Наконец профессор выудил из кармана гремучую связку ключей и отворил небольшую, по сравнению с дверью аудитории, в которой он демонстрировал Маше листы с экзаменационными ответами, дверку. Внутри стоял запах, похожий на аромат заброшенных книжных шкафов, лишь с тем небольшим отличием, что был сдобрен ноткой озона. По вытертому линолеуму Маша шагнула в пространство, напоминавшее склад, густо заставленный разнокалиберными приборами: изоляторами, металлическими шкафчиками с кучей разноцветных кнопок, щитками и вольтметрами. Посередине в квадратной клетке она увидела здоровенную, похожую на шар под корабликом Адмиралтейства серебристую сферу. – Что это? – А это трансформатор такой. – Профессор тем временем уже по-хозяйски рылся в исполинском деревянном шкафу, полки которого были уставлены сотнями старых картонных папок, отворив стеклянную библиотечную дверцу. – Давненько я тут не был, – выдохнул папа, озираясь. – Да уж, – отозвался Кьяница. – Пожалуй, с того дня, Федь. – С какого дня? – подал голос Родион. Он подошел к клетке возле сферы и попытался просунуть ладонь сквозь мелкую сетку. – Ничего там не трогай, – окликнул сына профессор, выбираясь из недр шкафа. Опустил круглые очки на нос и с какими-то бумагами в руках подступил к Маше. – Значит, задача сейчас такая… – Глазами он продолжал шарить в бумагах. – Ты, Мария, встаешь вон на ту штуку, на изолятор. Иди-иди, не робей. – Как я, по-вашему, на нее залезу? – Маша оглядывала ребристый изолятор из белого фарфора размером с уличную урну. – Да вот так и вставай, – папа лихо вскинул ногу на изолятор, – или… можешь сесть, в принципе. Только ноги на землю не ставь. Хотя… У тебя подошва резиновая? – Он наклонился и пальцем потрогал подошву ее кеда. Маша опустилась на изолятор, как на кухонную табуретку. Профессор Кьяница выудил откуда-то похожий на прибор для кардиологического скрининга серый прямоугольник с небольшим экраном и водрузил его на пол рядом с Машиными ногами. – Что вы делаете? – Родион с любопытством наблюдал за суетливыми движениями отца. |