Онлайн книга «Ловля молний на живца»
|
– Осциллограф. – Папа кивнул Маше на прибор. – Федь, помоги-ка мне тут, – крикнул профессор из-за нагромождения мебели в углу, – и ты, Родь, – тут втроем не справиться… Папа и Родион поспешили к нему. Маша осталась на изоляторе. Ее джинсы выпачкались пылью, она принялась отряхиваться и чихнула; казалось, эти приспособления никто не использовал десятки лет. Желтые цилиндры люминесцентных ламп воинственно жужжали у нее над головой. Из угла послышался скрип. Папа, профессор и Родион с трудом выволокли небольшой черный ящик, на крышке которого высились три уменьшенные игрушечные копии изолятора, на котором сидела Маша. Сложно было поверить, что эта штуковина, по габаритам схожая с черным ящиком из передачи «Поле Чудес», с трудом дается шести мужским рукам. Родион закатал рукава свитера, а по линолеуму, вслед за ящиком, уже тянулись светлые мохнатые царапины. – Измерительный трансформатор. – Папа тяжело дышал. Наконец ящик подполз вплотную к осциллографу, и руки разжали. – Теперь кабели. – Профессор шумно выдохнул и тут же, как кузнечик, отскочил к шкафам. – У тебя шина заземления тут есть? – бросил ему папа, отряхивая ладони. – Смотрю, немного времени нужно, чтобы память отшибло, – ответил Кьяница. – Тринадцать лет… – Шину сняли еще при тебе, Федь. – Профессор раскручивал в руках моток черных проводов. – А клеммы тут зачем? – не унимался Родион. – Ими же аккумулятор заряжают в машине. – Он ухватился за металлический крокодильчик на кончике витка, который продолжал бережно распутывать профессор. – Сейчас поймешь. – Он подмигнул сыну. – Батареей, получается, заземлять будем? – Папа пропустил колкость мимо ушей. – А как еще-то? Видишь, до какого состояния оборудование довели? В этой лаборатории один хозяйничаю уже лет пять. Представь. И ни один студент… Ни одна лабораторная… – Давай я подсоединю. – Папа взял у профессора кончик провода с крокодильчиком и прикусил им ржавую секцию батареи, крепившейся к стене под единственным окном. Второй конец вставил в отверстие на одной из стенок черного ящика. Еще подсоединил к нему тонкий белый провод осциллографа. Затем вонзил штепсель осциллографа в розетку на конце валявшегося тут же, обернутого изолентой удлинителя. Экран осциллографа вспыхнул тревожным зеленым светом. – Мы фиксировать это как-то будем? – Папа задумчиво перемещал бегунки на стенке прибора рядом с экраном, сидя на корточках. – Протокол хочешь? – усмехнулся профессор. – Думаю, нужды пока нет. – Не веришь в это? – Папа внимательно посмотрел на профессора снизу вверх. – Федь, давай вот только без этого. – Профессор отвернулся к шкафу. – Смотрю, ты не только про шину запамятовал… Это у вас на бирже в верю – не верю играют. А здесь любая гипотеза все еще требует доказательств. Давай, Мария, бери в руки кабель. – Он протянул Маше крокодильчик. – Стой! – папа перехватил его. – Надо прямо на ней закрыть его. – Он сжал прорезиненные ручки и слегка прикусил Машину кисть пониже большого пальца. – Больно? – Терпимо… – Маша прикоснулась к холодному металлу, – меня не ударит током? – А ты не паникуй! – воскликнул профессор, словно вспомнивший, что она тоже находится в комнате и не является одним из приборов. – Что вы с ней делаете? – Родион подошел к Маше. – Объясните мне! Что они делают? – Теперь он шарил глазами по ее лицу. – Кое-что проверяют, – Маша ободряюще улыбнулась, – сама не до конца… – Таааааак… смотри-смотри! – Кьяница рухнул на колени перед экраном осциллографа. – Вот-вот должно пойти! Папа еще раз взялся за крокодильчик на Машиной кисти, проверил контакт с кожей, потом подошел к батарее, отсоединил-подсоединил клемму и там. – Пока ноль. – Профессор сверлил глазами экран. – Глянь. Экран, как в кино про хирургов, прорезала прямая толстая линия. – Ждем пять минут? – Папа сложил руки на груди. – Мне можно шевелиться? – подала голос Маша. За окном несколько раз каркнула ворона. Все участники эксперимента замерли, гипнотизируя экран, но линия не менялась. – Ты все проверил, точно соединено? – Проверь сам, – хмыкнул папа. Через пару минут он повернулся, пристально оглядел замершую, подобно скульптуре в Летнем саду, Машу и заговорил, обращаясь к профессору: – Знаешь, что я думаю? Руки и ноги-то последние по кровоснабжению… Слабо очень… – Так и чего? Мы ж не кровоснабжение тут с тобой измерить пытаемся, а… – Да ведь и это дело, пожалуй, не в пальцах у нее копится… – Что ты хочешь? – Давай к животу попробуем. – Ха, может, еще на язык ей нацепим его? – издевательски воскликнул профессор. – Что? – Маша сняла крокодил с кисти и поднялась на ноги. – Зачем еще к животу? – Мань, вот ты говорила, что это внутри себя ощущаешь? А где именно внутри? – Где-то тут, да, – Маша прижала ладонь пониже груди, – но я не собираюсь тут раздеваться… – Она покосилась на Родиона. Тот сидел на стуле рядом с окном, сунув кисти рук себе под бедра, и молча следил за происходившим. – Попробуй прицепить его к себе под кофтой к коже живота, захватить ее, там же есть складки… – Папа старался быть деликатным, но в его голосе ощущалось нетерпеливое напряженное желание доказать что-то профессору. – Нет там никаких складок. – Маша протянула провод под кофту. – Подожди, Федь, давай за ухо попробуем? Я читал… – Да ты издеваешься, Саш? Маша кое-как закрепила клемму у себя на животе. Положение линии на экране не переменилось. – Уже воображаю, как буду это рассказывать… – Кьяница продолжал веселиться. – На наших глазах рождается научный анекдот! – Подожди ты, – поморщился папа. У Маши в кармане завибрировал мобильник. – Что это? Что это? – Телефон… – ответила Маша, осторожно протягивая руку в карман, – отвечу? – Подходи, подходи, ничего… – начал профессор, но его голос тут же оборвался. На экране Машиного телефона светилось слово «ШАЛТАЙ». – Смотри! – воскликнула папа. Маша нажала «Ответить» и медленно поднесла телефон к уху. – Да, – сухо произнесла она. – Привет, – голос на том конце провода звучал отстраненно. – Что ты хотел? – Да так… На концерт пригласить… В это время профессор Кьяница и папа упали на колени перед экраном. Маша сглотнула слюну. |