Книга Песнь Кобальта, страница 33 – Маргарита Дюжева

И вперед чуть подтолкнул, вынуждая идти дальше.

Медленно, словно котенок, попавший в чужой дом, шла рядом с ним. Ее восхищало все. И отражения в блестящем полу, и орнаменты на стенах. Даже эхо, что раздавалось в пустом помещении, казалось волшебным, загадочным.

Но больше всего, конечно, дракон каменный поразил. Он будто смотрел на нее. Следя взглядом суровым, куда она, туда и он.

Чем ближе, тем страшнее.

У подножья статуи алтарь стоял, широкий, массивный. Увитый резьбой ритуальной в виде чешуи, покрытой эмалью кобальтовой, что от основания по спирали поднималась к затертой до блеска широкой поверхности.

Вэллиан уже стоял там, разговаривая с пожилым мужчиной в темном балахоне,

перевязанном поясом синим. Когда подошла ближе, мужчина этот переключил на нее внимание свое. Почувствовала, будто ощупывает, хотя и не прикасался к ней, не подходил ближе. С рук вихрь сорвался в ее направлении. Вокруг ног закружился, взметнув подол изодранный, выше поднимаясь, затем просто рассеявшись.

Маг значит, раз такие фокусы вытворял!

— Подойди ко мне, — тон такой, что сжалась, но ослушаться не посмела. Тем более, что владыка кобальтовый рядом стоял, напряженно в нее всматриваясь, — да не бойся ты! Не укушу. Я Санмэй — верховный гейер Вар'шааны.

Подошла ближе. Вздрогнула, когда за руку взял, разворачивая ладонью к верху. Долго смотрел, ища что-то, пальцем водя по тем линиям, что от рождения достались.

— Что скажешь?

— Слышит песнь. Но слабая, — констатировал гейер.

— Других нет, — развел руками Вэллиан, — эту еле заполучили. Сможешь с ней сделать что-нибудь?

— Попытаюсь, но работа непростая предстоит. Долгая.

— Времени-то у нас как раз и нет. Сам понимаешь.

— Понимаю. Все, что в моих силах сделаю, — склонил голову в почтительном поклоне перед главным кобальтовым.

— Я знаю, — тот кивнул, — пусть покажет, что может.

Вчетвером к Ильфиду спустились. Дэниэль все больше нервничала. Что она могла? Да ничего! Разве что ладони свои синим окрасить! А от нее чуда ждали, воскрешения кобальтового столпа! Была бы здесь Тамилла! Она бы показала, удивила их. И кобальт за ней покорно пошел бы.

Но Тамиллы нет. Зато есть она. Дэниэль. Которая всю свою сознательную жизнь пыталась придавить в себе ростки Песни нежеланной. Боролась с ней отчаянно. Ей казалось, что сейчас они поймут это. И Бэйрут, и гейер, и верховный кобальтовый, и обрушат на нее гнев свой неудержимый.

На ватных дрожащих ногах подошла к бортикам высоким, что Ильфид огораживали.

Вэлл руку ей протянул, на которую смотрела, будто на змею ядовитую.

Набравшись смелости, все-таки вложила ладонь свою, и он помог перебраться внутрь.

И что теперь? Она не знала! Не понимала!

Ей надо сесть? Лечь? Что?

***

— На колени опустись, ладони к камню приложи, и Песнь зови, — нетерпеливо пояснил маг в сером облачении.

Медленно, дрожа всем телом, встала на колени. Руками уперлась перед собой и обратилась к Песне, что внутри нее жила.

Та равнодушна к зову ее оказалась. Дэни всю жизнь избавиться от нее пыталась, и связи между ними не было.

Еще сильнее зажмурилась, пытаясь призвать проклятый кобальт. Ну, давай же! Давай.

Лениво, словно не хотя, Песнь шевельнулась, будто одолжение делала и вялой волной к рукам хлынула. Тут же Дэниэль почувствовала, как ладони сначала испариной покрываются, а потом сырыми становятся.

Подняла их, демонстрируя трем мужчинам, что, опираясь на бортик, напряженным интересом за ее действиями наблюдали.

— Как я и сказал. Слабая! — вынес вердикт гейер, — только следы остаются.

Смутилась, виновато взгляд опуская, когда разочарование в синих глазах проскочило.

Поднялась на ноги, нервно расправляя складочки на подоле чумазом, хоть и смысла в этом никакого не было — расправляй, не расправляй, все равно дыры одни.

— Это потому что вот этим местом делаешь, — перегнувшись через ограждение, кобальтовый легонько постучал пальцем по лбу, — а надо вот этим.

Приложил руку теплую груди. На секунду краткую, но прострелило так, будто к облаку грозовому прикоснулась.

А он равнодушно повел плечами, выпрямился и к гейеру Санмею обратился:

— Вас ждет большая работа!

— Сегодня все приготовления сделаем и завтра же начнем.

— Не сомневаюсь. На заре приведу ее в ваше полное распоряжение, — Вэлл был серьезен как никогда. Потом к Бэйруту обратился, — по заставам отправляйся. Каждый артефакт лично проверяй.

— Понял, — Бэйрут помог выбраться из Ильфида, одним движением подхватив ее и поставив рядом с собой. После чего размашистым шагом прочь направился.

— Вернешься когда?

— Не переживай, до полной луны успею, — обернулся на полпути, шага не сбавляя, и с улыбкой неизменной, исподлобья на Вэллиана посмотрел.

— Не сомневаюсь, — тот лишь усмехнулся, покачав головой.

Еще раз обсудив с гейером, что да как проходить будет, Вэлл тоже к выходу пошел. Шагов через десять остановился, оглянувшись на нее через плечо:

— Чего стоишь? Идем.

— Куда? — грустно спросила, ощущая себя в этот миг никчемной и безумно одинокой.

— Домой. Пока у меня жить будешь, — произнес это таким тоном, что ясно стало — спорить бесполезно.

Побрела следом, голову опустив и глядя себе под ноги, а внутри змеи ядовитые извивались, кусая больно.

Все никак успокоиться не могла. Так хотела от песни избавиться, а теперь расстроилась, когда не смогла призвать ее!

Верхом на Хане опустились они с верхней террасы, на которой Гейрион располагался, но не туда, где народ толпился, а влево забрали, по широкому мосту через пропасть черную перебрались и оказались в спокойном районе.

Дома тут стояли, но не такие как в деревне — деревянные да скособоченные, а из камня сложенные, с окнами высокими, балконами, колоннами, да крышами цветными. Перед каждым домом палисадник разбит ухоженный, залитый цветами невиданными.

Дом хозяина Вар'шааны в самом конце стоял, к скале примыкая. К нему аллея вела широкая, усаженная кустами цветущими.

Вэлл первым зашел внутрь, а она осторожно скользнула следом. Остановилась нерешительно, едва порог переступив и по сторонам с опаской оглядываясь. Так просторно, светло, не то, что в дому деревенском, где кровати да печка старая почти все место занимали.

Смотрела на все, что ее окружало, и все больше чувствовала себя лишней. В старом изодранном платье, растрепанная, измученная, в дорогом доме смотрелась она просто неуместно.