Книга Записки Охотницы, страница 39 – Ирина Муравская

— Эту мелюзгу зовут Ева. Тебе бы поучиться у нее манерам, а не царапать всех грязным помелом. И старайся не раздражать меня. Или все уже позабыли, из-за чего конкретно я вас покинула? Доведешь, могу и повторить.

Выпускаю Тамару из хватки, поправляю на плече лямку рюкзака и забираю крошку енота обратно под изумленные взгляды. Разумеется, никто не торопится на защиту подруги.

 Во-первых — у валькирий нет подруг. Никогда. Женщины в принципе не умеют дружить. Во-вторых: это чистой воды унижение — не суметь дать сдачу своей же, ну а в-третьих — меня ведь боятся. Реально боятся. Моя угроза хоть и пустая, но прозвучала весьма угрожающе. Тем более что это только я знаю, что она пустая.

Улыбаюсь максимально приветливо.

— Еще увидимся, — и ухожу к лифту.

И чего это я такая агрессивная? Хотя сегодня весь день так и хотелось кому-нибудь навалять, вот и оторвалась. Чуть-чуть. К тому же оскорблять и измываться над своей соседкой имею право только я… Смущает одно: не значит ли, что я слишком прикипела к этой настырной девчонке?

Ева встречает меня с заранее заготовленной тирадой.

— Наконец-то! Научишься ты когда-нибудь… — и тут же осекается, когда видит с кем я пришла. — Покахонтас, у тебя проблемы? Это ещё что за номер?

Покахонтас… хм, а неплохая идея. Кажется, и имечко новому питомцу нашлось. Вопрос: приживется ли.

— Не бухти. Мне на сегодня впечатлений уже достаточно.

Выпускаю Мико (а почему бы и нет?) на волю. А тот времени не теряет, только его и видели. Носится как угорелый по комнате, внимательно обнюхивает тапочки Евы, находит их обладательницу неопасной и прошмыгивает к лестнице в целях познания мира.

Соседка реагирует на завибрировший в кармане телефон. Ну все, теперь точно буря миновала. Для строгого отчитывания момент упущен.

— Дима спрашивает: притопала ли ты.

Вот как. Он боится, что я не смогу дойти от двери до двери? Какая-то ярая гиперопека. С другой стороны, ситуация позволяет.

— Скажи, что нет.

— Поздно, — опять вибрация, и Ева снова утыкается в экран. — У тебя новый телефон? — взгляд исподлобья. — И что, сложно было черкнуть смс за полдня?

— Он пять минут как у меня. Я его ещё даже не включила.

— Так включи. И будь на связи. У меня нет никакого желания снова обзванивать морги.

Задумчиво разглядываю её. Мне вот что любопытно… а ведь она больше не обязана носиться со мной, разве нет? Понятно, что её заданием было присматривать за мной в Питере, а тут?

— Включу.

— И расскажешь, где была?

— А ты расскажешь, за что тебя выгнали из тренировочного лагеря?

Ева поменялась в лице.

— Кто уже доложил?

— Какая разница. Так это правда?

Поджатые губы.

— Типа того…

Я почти в восторге.

— Минута промедления и меня начнет жрать любопытство.

Снова вибрация. В мою сторону поднимаются осуждающие светлые глаза.

— А ты расскажешь, где шлялась со старшим Даниловым?

Как раз плюхаюсь на диван, но едва не промазываю.

— Вы там с Димой что, лучшими друзьями сделались? По-тихому мне косточки перемываете?

— Я всего лишь спросила у него: с кем ты была, и откуда взялся енот. На последний вопрос он ответа, кстати, не знает. Ну так что?

— Расскажу, если расскажешь ты.

Ева обреченно вздыхает и лезет в холодильник, который (вот же наконец-то!) теперь забит едой. Неужели больше не нужно заказывать обеды из ресторана?

Мне в руки всовывается здоровенная банка клубничного мороженого с воткнутой в него ложкой. Вторая банка у Евы.

— Откровенные разговоры идут куда лучше под что-нибудь съестное, — она падает рядом со мной и бесцеремонно закидывает ноги на кофейный столик.

С сомнением оцениваю размеры десерта.

— А это не слишком для того, кто еще не до конца отошел от гриппа?

— Да по барабану, — первая ложка уже отправляется в путь.

По барабану, так по барабану. Усаживаюсь поудобнее.

— Тогда рассказывай: чего такого нужно учудить, чтобы переплюнуть даже меня?

— Да ничего. Просто эти болваны, наконец, поняли, что не способны научить меня чему-то такому, чего я еще не знаю.

Врет. Вернее не врет, но не договаривает.

— Ой, не заливай.

— Да я серьезно… Некоторым личностям и в голову не приходит, что кто-то может оказаться умнее их. Я доказала обратное.

Моя ложка так и остается во рту. Уж я-то знаю, что собой представляют тренеры, и каким образом они муштруют подрастающее поколение. Старая закалка, железный кулак, запрет на любое постороннее мнение. Только попробуй сделать круговой, когда от тебя требуется выпад справа.

— Только не говори…

— Ага.

— Класс… — опозорить инструкторов прямо перед толпой завистливых и заглатывающих чужие промахи как деликатес ребятишек. У них же вся их вечность потом уходит на то, чтобы обмусоливать чьи-то неудачи… Блеск. Даже я не сделала бы лучше. Смотрю на Еву с неподдельным восхищением. — Я бы тебя заобнимала, но это не в моих правилах.

— Вот давай только обойдемся без сюсюканий. Твоя очередь. Выкладывай.

— Да не вопрос. Но я требую подробностей!

Куда-то и как-то пролетел целый час. Мороженное к тому времени закончилось, а вот душевные разговоры продолжались. Помимо прочего, моя голова почему-то оказалась на коленях Евы. Так и лежали: она вытянувшись и превратив стеклянный столик в подставку для ног, а я занимая всю длину дивана и свесив пятки через подлокотник.

Задушевная болтовня привела к тому, что я вылила Еве всю информацию. О сегодняшней поездке, о Норнах… и о Даниловых. Даже о ночи в особняке Стаса. В конце концов, она же не маленькая девочка — понимает, что к чему.

И Ева понимала. Конкретно так офигевала от дебрей, в которые я забралась, но понимала. И задавала весьма правильные вопросы, а что особенно меня удивило — категорично настаивала поговорить с Димой. Даже опять уткнулась в телефон, по всей видимости, строча ему сообщения.

Прерваться нас заставил грохот на втором этаже. Мико решил обследовать ванную (мою, конечно, Ева же умная девочка, закрывает двери!) и ему ну очень понравились блестящие баночки и скляночки, разложенные на стеклянной полочке.

А при полном осмотре места преступления ещё и обнаружилось, что мой чемодан (который я так и не разобрала) вывернут наизнанку. Вещи раскиданы по полу, некоторые основательно потасканы, а замшевые сапожки то ли пожеваны, то ли поцарапаны. Но милее всего оказалось наблюдать за испуганно высунувшейся из-под приоткрытой щелки крышки (когда успел забраться-то?) моськи, запутавшейся в одной из маек.