Онлайн книга «Записки Охотницы»
|
Оправдываюсь? Нет, правда. Я оправдываюсь? С каких пор? — Да не столь важно, — приглашающий на соседнее место жест. — Предполагаю, всё ещё хочешь поговорить? Другой причины находиться тебе здесь я не вижу. Ты же ярая отшельница, когда дело касается… нас. Ну, раз это не может подождать до завтра… Сесть-то я села, а вот произнести хоть слово… ну никак. Вот от слова “вообще”. — Эм… я… Дима смотрел-смотрел на мои тщетные потуги, а затем вдруг рассмеялся. — Не выходит? Вот и расслабься. Разве я требую извинений? — Я и не извиняюсь, — обижено надуваю губы. — Просто пытаюсь объяснить… А что я пытаюсь объяснить? Знать бы самой… Дима, видимо, точно знает. — Что? Что мой брат, несмотря на непрошибаемый цинизм, умеет покорять? Это не новость. Вы женщины вообще странные создания. Чем с вами хуже, тем вы же больше тянетесь навстречу. Мне этого принципа, наверное, не понять. — Ничего подобного! — даже вскакиваю с места. — Твой брат непрошибаемый кретин. И мне на него глубоко безразлично. Во всём виновато проклятое вино. — Именно так, — согласно кивает Дима, тоже вставая с места и подхватывая со столика шляпу. — Поехали, я тебя отвезу. Замираю с высокоподнятыми бровями. — И что, это всё? Типа мы поговорили? — Типа да. Я никогда не ломился в закрытые двери, и сейчас не буду. Но это не значит, что я не беспокоюсь. Поехали. Нечего ошиваться по ночам. Еве по ушам бы дать. Как она тебя отпустила? — Легко и с песней… — брякаю я, даже не особо понимая, что именно говорю. Не ломится он в закрытые двери. Это мне сейчас весьма прозрачно дали понять, что он больше не будет пытаться меня добиваться? Не этого ли я хотела пару недель назад? А сейчас? Если честно, сейчас мне хочется послать всё к черту и наброситься на него как минимум с поцелуями. Только вот нужно ли? Ещё подумает, что я согласна стелиться подо всё, что мне хоть раз подмигнет. Поэтому просто киваю, как бы говоря — “да, поехали” и вот мы уже спускаемся обратно на первый этаж. Едва вижу ступеньки. Так, мельтешит какое-то смазанное пятно под ногами. В уголках глаз неприятно пощипывает. Слезы? Только их и не хватало. — Подожди минуту, я сейчас. Едва уловимое движение руки Димы, скользнувшее по моему плечу, вызывает какой-то неадекватный переполох мурашек. Непроизвольно вздрагиваю. Замечаю, что он ушел в сторону заднего двора и зачем-то иду следом. Музыка, галдеж… — Интересное дело: упрекаешь меня, а сама в это время вовсю окучиваешь братьев? — слышится за моей спиной. Резко оборачиваюсь. Тамара. Только её и не хватало. Стоит вся разряженная и сияющая. Чего она такая довольная? Горшочек с золотом нашла? — Не неси чушь. Слухи — слухами, но откуда взялась утечка? Я сильно не болтала, да и сомневаюсь, что Дима со Стасом будут трепать об этом налево и направо. — Чушь? Милочка, ты видимо забыла, что слухи тут расползаются с невероятной скоростью. Между прочим, отличный улов: подцепить асов, еще и сразу двоих. — Очень прошу, закрой рот. И так настроения нет, а тут еще она. Но нет же, разве лопнувший кран заткнуть дырявой марлей? Это что еще за взгляд победителя жизни? Неужели полагает, что нащупала уязвимое место? Наивная. — А иначе что? — Утренняя встреча поистерлась, да? Освежить воспоминания? — Ты не посмеешь. — Хочешь проверить? Вызывающее фырканье. — И в этом вся ты. Вечно лезешь с кулаками. — Если свалишь, обойдемся вооруженным нейтралитетом. Тамара разражено прищурилась. — Даже грубости не убавилось. Тебя совсем ничему не научила позорная ссылка? Кто бы что ни говорил, ты опасна для окружающих не меньше, чем для самой себя. Именно поэтому Лера и погибла. Потому что ты себя не контролиру… Не выдержала, прошу прощения. Вот только не этой монашке мне нотации читать. У самой-то рыльце не то, что в пуху… в щетине. Или она уже забыла как была в немилости за свой длинный болтливый язык? Согласна, может, я и не сдержана, но приказы всегда выполняла четко и беспрекословно. В отличие от некоторых… Тамара феерично полетела в бассейн. Это вышло неспециально, я лишь хотела её припугнуть, но высоченные каблуки собеседницы и неудачно подвернувшийся под руку стол с закусками сделали своё дело. Следом в воду посыпались канапе, тарталетки и вскрытые бутылки с выпивкой. Мерцающие огоньки, развешенные по большей части территории, разом погасли. Ножка накренившегося стола зацепила лежавший на траве кабель. — Ой, — вырывается у меня непроизвольно. К несчастью, оставшегося света хватало, чтобы все видели эпичное противоборство валькирии и экс-валькирии. И теперь все пялятся. На меня. Тамара в бешенстве барахтается в бассейне. На поверхности воды рядом с ней расплывается красное пятно. Будто ранена, но это всего лишь разлитое вино. — Идем, горе ты мое, — из-под земли вырастает Дима и настойчиво увлекает меня за плечи к выходу. Ему кто-то что-то говорит вслед, но он не обращает внимания. Лишь продолжает утаскивать меня подальше от возмущенных переглядок. А вот и моя машина. Дима определенно направляется к “Ягуару”, но я категорично тащу его к красной мазде. Не оставлять же здесь свою крошку! Ключи перекочевывают к спутнику, и вот мы уже сидим в салоне. — Я тут ни при чем, она сама, — оправдываться уже поздно, конечно, но блин… я же не виновата. Запоздало понимаю, что Дима удивительно весел. — Знаешь: каждый раз, когда я думаю, что знаю чего можно ждать — ты меня удивляешь… — он осекается и тянется за фотокарточкой, лежащей на передней панели. Черт. Фото, где мы целуемся — последний подарок тайного поклонника перед отъездом. Я его так и не убрала. Дима задумчиво разглядывает снимок, хочет перевернуть, но я-то помню, что там написано... Грубо вырываю его и поспешно прячу в бардачок. — Очень интересно, — качает тот головой, заводя машину. К счастью, никаких расспросов. Едем в гнетущей тишине. Наверное, нужно снова попробовать с ним поговорить, но я молчу. Зачем тратить время на разговоры? Тут либо надо всё заканчивать, либо тормозить в укромном уголке в тени деревьев и доказывать, что пресловутая “дверь” вовсе не заперта. Всего-то надо легонько толкнуть плечиком и та со скрипом отворится. Разумеется, я не делаю ни первого, ни второго. Вроде бы не трусиха, но… Заезжаем на подземную парковку, ставим машину, дожидаемся лифта и поднимаемся наверх. За всю дорогу мы перекинулись с Димой парочкой фраз, не больше. И вроде бы он ведет себя как обычно, даже привычное легкомыслие играет на лице, но я-то отчетливо чувствую обоюдную недосказанность. Это неловкое, неловкое молчание… |