Онлайн книга «Новый путь»
|
— Понятно, Клаус. А где этот… «террорист номер один»? — Вот он, господин полковник! Йоханнес Пехтер склонился, уперев руки в колени, и с болезненным любопытством глянул в мертвые глаза Карлоса. Они отражали Вечность. Тот же день, позже Тель-Авив, бульвар Шауль Ха-Мелех Декабрь в Тель-Авиве — благо. Спадает жара, на смену угнетающей духоте, выматывающему силы зною приходит благословенная свежесть. А по ночам и вовсе холодает. Бархатный сезон. Рехавам Алон осторожно покинул старенький, видавший виды «Ситроен» — берег больную поясницу. Память о бурной молодости, когда глупый рассудок не щадит сильное и здоровое тело, наивно полагая, что сила и здоровье — навсегда. — Езжай, Ари, — отпустил он водителя, — и присмотри за Яэлью. — Будет исполнено, рабби, — почтительно поклонился Кахлон. Рехавам кивнул, и побрел на службу, постукивая увесистой тростью — врачи навязали «третью конечность». Ходите, мол, с палочкой! Он покорился — и обыграл медиков. Искусники в техотделе Моссада встроили в «палочку» длинный ствол с глушителем и обойму на девять патронов. Трость 38-го калибра! Церемонно кивнув охраннику, Алон поднялся к себе в спецотдел. Свой маленький кабинет он обставил сам — здесь ультрасовременный телевизор соседствовал с бронзовым семисвечником-менорой времен римского владычества, а рядом с секретными документами почивал свиток Торы. Охая и кряхтя, Рехавам погрузился в мягкое кресло. «Хорошо, хоть конституция у меня, как у воблы, — усмехнулся он, — сил хватает таскать усохшую плоть…» Как всегда, без стука, завалился Питер Малкин из оперотдела — крепкий, коренастый и лысый, под Юла Бриннера. — Привет! — улыбнулся он. — Эк тебя… — Спину прихватило, — поморщился Алон. — Допрыгался… — Такие, как мы, — оскалился Питер, — скачут долго! Лучше ответь, как ты ладишь с нашим генералом? — Достает? — с интересом спросил Рехавам. — До белого каления доводит! — А я ему нецензурно отвечаю, — тонко улыбнулся хозяин кабинета. — Не вялыми факами, а отборным русским матом! Это Изю озадачивает… Тут в дверь заглянул нервный референт с вечно перепуганными глазами. — Господин Алон, — проблеял он, — вас директор вызывает. — Помяни черта… — тихонько проворчал Малкин. — Иду, — вздохнул Рехавам, с сожалением покидая уютное кресло. — Озадачь его! — хихикнул Питер. Алон лишь фыркнул в ответ, и побрел к лифту, небрежно отвечая на козырянье охраны. В секретариате шла обычная возня, из-за высоких дверей директорского кабинета не доносились громы. Пожав плечами, Рехавам уверенно толкнул створку, входя, и аккуратно прикрыл ее за собой. Ицхак Хофи выглядел на удивление мирно. Набычив кудрявую голову и сложив руки за спиной, он вышагивал между огромным столом и худосочной пальмой в кадке, что распускала перистые листья у огромного окна, прикрытого жаллюзи. — Шалом, Изя, — спокойно поздоровался Рехавам. — Вызывал? — Шалом, — буркнул директор Моссада, бросив на посетителя цепкий взгляд. — Чего такой перекошенный? — Спина, — отделался Алон кратким признанием. — А-а… Два вопроса, рабби, и оба по теме «Машиах» [46]. Рехавам отреагировал поднятием выгоревших на солнце бровей. — Вопрос первый. Ты как-то докладывал, что твой всеведущий Миха обещал помочь с ликвидацией Карлоса Шакала. Было такое? — Было, — признал Алон, с интересом поглядывая на Ицхака. — Миха тогда выразился туманно, упомянул лишь какую-то шумиху в Европе под конец года. — Все верно! — порывисто кивнул Хофи. — Только что передали из Вены: в одиннадцать утра Карлоса застрелил австрийский спецназ — при попытке захвата заложников. — Сбылось! — выдохнул Рехавам, оживляясь. — Изя, пора и нам разыграть небольшой этюдик. Фигуры расставлены, план по ликвидации Арафата… — Где этот сукин сын сейчас? — резко перебил его директор Моссада. — В Бейруте. — Бери Малкина, еще кого — и вперед! Алон удовлетворенно кивнул, а Хофи опять забегал по кабинету. — Русские отлучили палестинцев от оружия и финансов, и это хороший знак. Что-то я еще хотел сказать… — Второй вопрос, — подсказал Рехавам. — Да помню я! — огрызнулся Хофи. Посопел, и продолжил ворчливо: — Мне тут подкинули кой-какую информацию из Штази. Интересную, как раз по твоей части, но… Как ты думаешь, этим восточным немцам можно доверять? — Изя, в мире есть только четыре стоящих спецслужбы, — рассеянно проговорил Алон, замедленно ерзая. — У нас, у русских, у американцев, и у немцев из ГДР. А если бы Маркус Вольф не сдал нам египтян в Шестидневную, мы бы отступили из Синая. Ицхак с большим сомнением глянул на него. — Ладно! — отмахнулся он с неожиданным раздражением. — К делу. Стоящие спецы из Штази нашептали, что боготворимый тобою Миха успешно эксфильтрован в Штаты! — Чушь, — спокойно сказал Алон, холодея. — А как тебе вот это? — директор шлепнул о стол глянцевым снимком. Неизвестный фотограф запечатлел берег реки, заросший высокими деревьями. У самой воды вели разговор трое мужчин. Рехавам узнал Колби и Даунинга. А третий… Он стоял боком. Четко выделялся нос с горбинкой. Длинные, почти до плеч, волосы слегка относило слабым ветерком. — Фотография сделана с каноэ на Потомаке, — прокомментировал Хофи. — Отсюда такой необычный ракурс… Ну? Это же Миха? — Нет, — по-прежнему спокойно ответил Рехавам. — Горбинка и волосы а ля хиппи у настоящего Михи всего лишь театральный реквизит. Нормальный у него нос, прямой, и волосы короткие. Блондинистые, кстати. Лицо директора налилось краснотой, предвещая бурю, но внезапно дрогнуло. Рука его в отменно русском жесте потянулась к затылку, и замерла. — Тогда это игры КГБ, не иначе, — вынес он вердикт. — Хм… — Скорее всего, — кивнул Алон. — Вот что… У твоего «шептуна» из Штази имя есть? — Это сверхсекретная информация, — Хофи надулся от важности. — От меня? — кротко спросил Рехавам. — Надоел ты мне уже! — рассердился директор. Засопел и пробурчал: — Вернер Штиллер, старлей госбезопасности. — Убеди этого старлея не распространяться больше о Михе, и забудь об этом фото. Не надо нам мешать КГБ, если это их работа, иначе русские прижмут наших нелегалов. А я прокачаю ситуацию по своим каналам. — Ладно, — буркнул Хофи, — выметайся. |