Онлайн книга «Гувернантка»
|
— А почему она сама не пришла? — спросила Машка. — Очень занята! Обязанностей у неё прибавилось, и она попросила меня, — зачастил пришелец. — А кандидата я могу предъявить вам прямо сейчас! Вообще-то Машке показалось, что ответы странного гостя были приготовлены заранее, но возможность «прямо сейчас» увидеть, что там для неё подобрала Катька… И вновь далеко не глупую голову Машки посетила уже более практичная мысль, заставившая взвизгнуть: — Ты как сюда попал?! Вернувшиеся мысли о слезоточивом газе этот странный знакомый Катьки нейтрализовал простым движением руки. Хотя надо признать, что на несколько секунд он растерялся, что позволило Машке вскочить на ноги и даже схватить сумочку… Небрежный взмах руки — и ближе к окну возник коренастый брюнет в синем бархатном камзоле и при кинжале. «Опа! Двое — это уже перебор!» — подумала Машка и сунула руку в сумочку. Но потом обратила внимание на то, что сквозь коренастого просвечивает книжная полка… Изображение «кандидата» начало медленно поворачиваться, но Машка и по виду спереди поняла, что мужик могуч, хотя и слишком сурово смотрит на мир. «Такой если пристанет, так точно заломает! Но вот выражение лица…» — А он улыбаться умеет? — спросила Машка. И не удержалась: — Он горец, что ли? — Уверен, что, увидев вас, Мария, он потеряет дар речи! — вместо ответа на вопросы высокопарно произнёс блондин. Но потом спохватился: — Он очень весёлый, но без вас несчастен! А почему горец?.. — Кинжал, — указала Машка. — Странный какой-то… — Это родовой кинжал баронов Литтенгофер, владельцев замка у Моста! — У-у-у-у… — Машка вздохнула и печально посмотрела на блондинистого пришельца. — Барон! А я просто… — Прошу прощения, Мария! — поклонился полночный сват. — Я позволил себе сообщить претенденту на вашу руку, что вы принадлежите к древнему угасающему баронскому роду с дальнего Листа. И… Для свидания я позволю себе… Халат с тела Машки исчез без следа. Не совсем, конечно! Потому что на его месте возникло пышное красное платье. Слишком шикарное, по мнению Машки. *** — Катька! — Машка сжала кулачки, и казалось, что сейчас расплачется. — Ты ведь не скажешь моему барончику?! Ну… Что я никто… — Ты совсем уже, подруга, с ума спрыгнула! И к чему это барону знать наши мелкие девичьи секреты? А про «никто» даже не заикайся! Уж регент-то наверняка доказательствами запасся! — Правда?! Хорошо! А то я очень боюсь, что он раздумает… — А ты, Машка, если по твоим глазкам масленым судить, уже и пробу сняла? — улыбнулась я. — Пеньюар показала? Машка поправила рукав платья и с деланой серьёзностью сказала: — Я, Катька, птица, конечно, глупая, но обучаемая. С козырей больше не хожу. Да он и без всякого пеньюара!.. Знаешь, мы с ним час, наверное, на реку под луной смотрели и разговаривали. Он даже за руку меня взять боялся! А какой он умный! О чём угодно с ним говорить можно! Среди моих знакомых таких мужиков нет! А потом… Потом я подумала, что вот сейчас этот твой блондин отправит меня обратно, и будет ли вторая встреча… В общем, решила я, Катька, что мужик не должен остаться в печали. Да ещё такой мужик! — Ты, Машка, в своём репертуаре! — Так всё же сложилось, Кать! И платье такое странное… Он пока пуговки расстёгивал, да плечи мне целовал, я извелась вся. Никогда со мной такого не было! А потом… Ну, после уже… Он что-то шепнул, и платье на мне оказалось, а мы — на каком-то поломанном мосту! И твой блондин тоже прибыл… — Не мой он! — нахмурилась я. А память услужливо подсказала, почему мост разрушен… *** Во время последней войны три мага на договоре перебросили большой отряд наёмников прямо на важный торговый путь. Расчёт диверсантов был верен: никаких крупных армейских частей внутри страны не было и уничтожить мост, а заодно пограбить небольшой город казалось делом простым и лёгким. Старинный замок за мостом наёмники в расчёт вообще не брали. И напрасно — на их пути встал смотритель моста барон Литтенгофер. С помощью могучего артефакта барон отбросил врагов к середине моста. Однако он прекрасно понимал, что против трёх магов ему не выстоять. А потому барон при помощи заклинания перенёс более двух третей моста в Пустошь. Вместе с собой. Торговый путь, понятно, пошёл стороной, но жители городка, спасённого бароном, не забыли его подвиг и воздвигли памятник на центральной площади. А затем император запретил разрушать остатки моста и повелел баронам Литтенгофер вечно хранить память легендарного предка… *** — Твой он или не очень… Не знаю! — ухмыльнулась Машка. — Но хотя бы для здоровья могла бы его и использовать! В личных целях. Ты посмотри на себя! Ужас! Ещё несколько часов, и ты знамя феминизма поднимешь и начнёшь мужиков мочить пучками! Разве так можно жить? — Так заметно? — нахмурилась я. — Одного-то я бы и без знамени закопала… Но до феминизма ещё дожить надо. Так что там было на Мосту? Машка улыбнулась так светло, что больше некуда. Аж завидно стало! — Было то, что я ждала всю жизнь! *** Регент появился в халате, который тут же сменил строгий чёрный камзол. — Доброй ночи, барон. Мария… Что-то случилось? — Великий князь! — Со счастливой улыбкой барон поклонился и продолжил: — Понимаю, что оторвал вас от дел или сна… Но вы сегодня уже сделали меня счастливым! И я прошу вас быть свидетелем! Он опустился на колено, коснулся Машкиной руки и сказал: — Баронесса! Знаю, что не достоин вас… Но умоляю стать моей женой! Я не мыслю жизни без вас! Прошу… Машка с дурацкой улыбкой посмотрела на регента, и тот не замедлил подсказать: — Надо что-то ответить. Да или нет. А у невесты вдруг подкосились колени… Она осела перед своим избранником и дрожащим голосом произнесла: — Да! Да… — Свидетельствую! — громко сказал регент. — Уверен, что завтра император подпишет разрешение на ваш брак! А сейчас прошу прощения… Дальше вы и без свидетелей обойдётесь! И исчез. *** — Маш… Ты понимаешь, что это другой мир? Не наш, — сказала я. — Мне всё равно, Катька! Лишь бы с ним, моим барончиком! Да по мне, пусть и не женится! Я и так согласна… — Счастливая ты, Машка, — вздохнула я. — Раз! И влюбилась по уши! — И он тоже! — тихо засмеялась она. — Уж я-то знаю! Мы утром минут десять спорили, кто сверху… — Ну и кто победил? — улыбнулась я. — Ты? — Глупая ты, Катька! Я уступила! И тебе никто не запрещает влюбляться… |