Онлайн книга «Не вся La vie»
|
– Да! – зловещим шепотом процедила я. – Почему? Я думала, он издевается. Нет, всерьез интересуется. Заглянула в комнату к сыну. Спит, зайчик. Вытащила из-под него игрушечного медведя размером с упитанного младенца. Половина шестого. Лежу на полу в комнате ребенка, подложив под голову медведя. Укрылась детским пледиком. А если положить две подушки, медведя и сесть сверху, то муж точно задохнется? Или операцию ему сделать? Говорят, что-то вырезать надо. Только не помню, что именно. В шесть утра включила фен и густо замазала круги под глазами. – Что ты так грохочешь? – спросил недовольный муж. – Я на цыпочках хожу, а ты тапочками скребешь по полу. Приехала в студию. Помимо меня женщин будит поэт. Пять минут я бужу, пять минут – он. Сидим в комнатке, пьем чай. – Вы настоящий писатель? – спрашивает поэт. В семь утра вопрос кажется нормальным. В семь утра, когда я вообще ничего не соображаю, мне все кажется нормальным. – Не знаю, – отвечаю я. – А вы? – Настоящий. Знаете, кто мне это сказал? – Кто? – Петухов. – А он кто? – Он – настоящий. Мы отхлебнули чай. – Знаете, почему я поэтом стал? – Почему? – Петухов подошел ко мне и так и сказал: «Ты – настоящий». Тогда-то я и стал поэтом. – Понятно. А почему вы поверили именно Петухову? – А кому же еще тогда верить? Только ему. Больше никому нельзя. А давайте мы с вами пойдем грибы собирать? А я вас буду фотографировать. – Зачем? – Что – зачем? – Фотографировать? – А, значит, против грибов вы ничего не имеете? – Имею. Я их не люблю. Вообще не люблю гулять. И по лесу не люблю, и грибы искать не люблю. – Любите. Вы просто еще этого не знаете. – Знаю. – Я начала бурчать. Я всегда по утрам бурчу, пока кофе не выпью. Муж со мной вообще не разговаривает, пока я литр кофе не выпью. Боится. Есть только две вещи, от которых я по утрам просыпаюсь радостно, – кофе и когда ребенок ногами пихается. – Вы сангвиник, – говорил тем временем поэт. Он не спрашивал, а констатировал. – Холерик. – Филфак МГУ. – Журфак МГИМО. – Не замужем. – Уже десять лет. – Жаль. А могли бы за грибами сходить. Позвонили из пиар-отдела и сказали, что нужно сходить на радио. Не помню, откуда пошла эта присказка – «Лесть, наглая, в лицо, – приятно». Вот они тоже так со мной разговаривают, что я прямо растекаюсь. И как на радио хотят только меня, и как им будет приятно, что приду именно я, и в каком они восторге от книг. Согласилась. – Какое хоть радио? – спросил муж, когда я его попросила вернуться пораньше, чтобы отпустить няню. – Не помню. – Какая частота? – Говорю же, не помню. – А сколько минут? Прямой эфир или запись? Интервью или книжный обзор? Вот муж у меня профессионал. А я так растеклась, когда мне про меня рассказывали, что ничего не спросила. Муж мне часто говорит: «Ты вроде умные книги пишешь, а в жизни – дура дурой». То есть он имел в виду, что я вечером, по пробкам, бросив сына и не разогрев ему ужин, попрусь бог знает куда не пойми зачем. Ради того, чтобы три минуты что-то говорить. То, что никто не услышит. Я от такого отношения к себе вспомнила, как называется радио. Муж сообщил, что бояться и волноваться нечего – радио это на Москву не вещает, а передача идет пять минут после двенадцати ночи. Я буду в записи, так что все вырежут. Это он на сайте радиостанции прочитал. Поехала. Центральный вход был закрыт – что-то там прорвало и срочно чинилось. Заходить нужно было с другой проходной, как сказал мне охранник. Я еще обрадовалась, что приехала на пятнадцать минут раньше – как раз было время обежать вокруг здания и не опоздать. Стою жду. В назначенное время звоню женщине по имени Маргарита, которая должна была встретить. – Здравствуйте, это Маша, вы меня встретите? Я уже подъехала. – Ой, Маша, у нас совещание тут, скоро буду, подождите, пожалуйста, – сказала Маргарита. Фоном шел смех и звон посуды. Через пятнадцать минут, когда под взглядами охранника стало неуютно и два раза позвонил муж, чтобы спросить, чем кормить ребенка, где это лежит и какого фига я там торчу, прибежала запыхавшаяся Маргарита. На улице было холодно – зима, а она – в тоненькой кофточке с одним голым плечом. Раскрасневшаяся, волосы развеваются. – Вы – Маша? – накинулась она на меня. – Я. – Что вы тут делаете? Я уже все входы обегала. Я же сказала, где ждать. – Там ремонт и закрыто. – Да? Точно? – Точно. Я чувствовала себя виноватой. Как всегда в незнакомом месте с незнакомыми людьми. Мне кажется, что я все перепутаю и все будут меня ждать. – Ладно, пойдем. Где пропуск? – спросила строго Маргарита. Она отдышалась и начала замерзать. – Не знаю, у меня нет, – сказала я. – А почему не получила? – Там ремонт и закрыто. – Я должна туда бежать? – спросила Маргарита то ли меня, то ли себя, то ли охранника. Охранник кивнул – «бежать». Маргарита убежала. Позвонил муж, я сказала, что еще не вошла, он сказал, что Вася не умеет себя вести. Совершенно. И надо с этим что-то делать. – Я сейчас не могу. Приеду – разберемся, – промямлила я в трубку. Да, муж прав, он всегда прав. – Я тебе говорил, что это потерянное время? Кстати, почему он не ест вилкой? – Кто – он? – Наш с тобой сын. Он ест макароны руками. Почему, я спрашиваю? Раньше ел нормально, почему теперь ест руками? – Может, мама ему игру показала? Я в таких ситуациях все спихиваю на маму. Муж тещу уважает и побаивается. А мама действительно могла показать Васе, как засасывать огромную спагеттину. С таким громким чпоком. Очень весело, и ребенок сыт. – Пошли наконец? – услышала я голос Маргариты и выключила телефон. Она стояла грозная, от нее несло жаром. Пропуск отдали охраннику, я семенила следом. Маргарита шла очень быстро. – Ты хочешь, чтобы я воспаление легких получила? – прикрикнула она на меня. Я послушно зацокала каблуками. Она завела меня в комнатку и убежала – «У нас совещание, подожди». Минут через десять вернулась. По-прежнему пышущая жаром, но уже улыбающаяся. – Вы – Эвелина? – спросила она радостно. |