Книга Доверие, страница 44 – Пенелопа Дуглас

Я четко представляю себе эту картину: она неподалеку от какого-нибудь пирса, пытается удержать голову над водой, зная, что ей практически не спастись от океанской бездны.

– Я сбросила рюкзак. – Тирнан моргает. – Даже на сантиметр не погрузилась.

С точки зрения логики я это понимал. Ведь она до сих пор здесь, не так ли?

И все же мне отрадно слышать, что решение остаться далось ей не слишком трудно.

– Почему ты его сбросила?

– Не знаю. Возможно, не была настроена всерьез.

Протянув руку, я провожу по ее челюсти тыльной поверхностью пальцев.

– Или знала, что справишься и у тебя все будет хорошо.

Каждый рано или поздно задумывается о самоубийстве, хотя бы на миг.

И основной причиной зачастую является одиночество.

Тирнан должна была жить с нами. Почему отец не вышел с ними на связь? Не приглашал ее на лето? Родители позволили бы ей. Наверное, даже обрадовались бы возможности от нее избавиться.

Я бы тоже чувствовал себя счастливее и не таким одиноким, если бы мог с кем-то разговаривать.

– Они поняли, что ты сбежала?

Девушка кивает.

– Примерно месяц спустя. После того, как получили счет из библиотеки за просроченные книги, которые я бросила на дно океана.

Смех вырывается из моей груди, и я снова дергаю Тирнан за косичку, заметив улыбку на ее губах. Первый урок при краже папиной машины, милая: заметай следы.

Отпив пива, передаю бутылку ей.

– Ты когда-нибудь возвращалась на тот пляж?

– Каждый раз, когда идет дождь, – отвечает она, повернувшись ко мне. – Правда, теперь я беру с собой всего одну книгу и наушники.

Тирнан делает щедрый глоток, потом возвращает бутылку.

Мне это нравится. Не помню, когда в последний раз было настолько приятно находиться в этом доме.

– Ты справишься, – слышу ее голос.

Подняв взгляд, обнаруживаю, что кузина наблюдает за мной.

– И у тебя все будет хорошо.

Она повторяет мои же слова.

Что самое лучшее… мне не приходится ей ничего рассказывать. Если бы только мой отец видел дальше своего носа.

– Прими душ, – предлагает Тирнан, поднявшись. – И побыстрее.

Я допиваю пиво, оставляю бутылку на подставке для мыла, встаю и меняюсь с ней местами. Наши груди соприкасаются. Запрокинув голову назад, позволяю потоку воды смочить волосы. Девушка сразу отворачивается, предоставив мне личное пространство.

– Может, тебе стоит выйти. – Дважды дергаю ее за косичку. – Чтобы я мог раздеться.

– С меня вода льется.

Как пожелаешь.

Я снимаю джинсы, отжимаю их и бросаю на пол. Тирнан провожает мои брюки взглядом. Ее позвоночник выпрямляется; она сцепляет руки за спиной с напускным спокойствием.

Разминая мышцы шеи, я моюсь, но не могу оторвать глаз от девушки.

Тирнан нуждается во многом, только все эти вещи не купишь. Ей нужен смех. Нужно напиться. Нужно, чтобы ее щекотали, обнимали, носили на руках и шутливо дразнили. Не хотелось бы видеть ее слезы, но, если она заплачет, я хочу, чтобы моя кузина знала: ее утешат.

У нее есть дом.

Отвернув лейку к стене, подхватываю полотенце с вешалки и повязываю его вокруг талии. Приближаюсь к Тирнан, останавливаюсь сзади, наслаждаясь ее нервозностью. Она едва дышит.

Вдруг у меня возникает мысль о том, что еще может понадобиться молодой женщине, и улыбка сползает с моего лица.

Какая она, когда полностью отдается эмоциям?

Взяв ее косу, растираю волосы пальцами и облизываю внезапно пересохшие губы.

Тирнан смотрит на меня округлившимися глазами. Я моргаю, очнувшись от транса. Вновь осторожно потянув за косичку, спрашиваю:

– Черничные блины?

Для пущего эффекта хлопаю ресницами, мастерски дуясь, и молю:

– С дополнительной порцией черники?

Она поджимает губы, скрещивает руки на груди и отводит взгляд. Однако не отказывает.

– Спасибо. – Чмокнув ее в лоб, с силой дергаю за косу, хохочу и выпрыгиваю из ванны. Девушка шлепает меня по спине, пока я спасаюсь бегством.

Задвигаю шторку, после чего достаю второе полотенце и сушу свои волосы.

Развернувшись, тянусь к дверной ручке, поворачиваю ее, но в этот момент замечаю боковым зрением, как что-то вылетает из-за душевой шторки. Я останавливаюсь и вижу на полу фланелевую рубашку Тирнан – точнее, мою рубашку. Резко подняв взгляд, сжимаю ручку, слежу за движениями ее силуэта за белой тканью. Джинсовые шорты падают следом, и я опускаю глаза, крепче вцепившись в дверь.

Мое тело окутывает теплом.

Я уже слышу ветры, которые будут гулять по чердаку всего через два месяца. Чую запах снега, который пойдет зимой.

На протяжении многих недель придется делить с ней тихий дом и темные комнаты, моменты под горячим душем, в укромных углах, тихими ночами…

В кои-то веки я с восторгом предвкушаю все это.

Снова заперев замок, оборачиваюсь и смотрю на Тирнан сквозь шторку. Я буквально вижу, как белье липнет к ее телу. Вспоминаю подтянутые голени и бедра.

А что, если я ей нравлюсь? Что, если это произойдет всего раз? Останется секретом? И отец никогда не узнает.

Возможно, завтра, а не сегодня. Или на следующей неделе. Здесь, в душе, где нас никто не увидит.

Но я качаю головой, открываю дверь и быстро выхожу.

Боже правый. Ей не это нужно.

И мне новая зарубка на ремне тоже не нужна.

Голову проверить не помешало бы. Бедная девочка совсем недавно потеряла родителей.

– Ого, вау! – восклицает Тирнан, спрыгнув с погрузочной площадки пикапа и глядя на водопад.

У нас ушло два часа, чтобы разобраться с делами, запастись пивом, закусками, принадлежностями для рыбалки и доехать сюда.

Я захлопываю дверцу. Калеб направляется к воде.

– Ага… – Перевожу взгляд с маленького пруда на водопад, срывающийся с утеса, на спокойную воду перед пещерой и ручей слева.

– Вижу, почему ты так и не уехал, – произносит девушка, улыбаясь моему отцу.

Тот отвечает улыбкой, стягивая с себя футболку.

Посмотрев на Тирнан, замечаю румянец на ее щеках. Она отводит глаза обратно к водопаду.

– Точно, – говорю саркастично, скрипнув зубами. – Ведь остальному миру больше нечего предложить.

Я мельком смотрю на папу, который наблюдает за мной, прищурившись.

– Достань кулер, – распоряжается он.