Онлайн книга «Фрактал Мороса»
|
Парень в джинсах, случайно задевший его, спросил: – Эй, ты в порядке? Не нервничай. Ты чего? – Хочешь витаминку? – ему в лицо заглянула девушка, но ее лица он не различал. – Или шоколадку? – Дай лучше мне витаминку, – заулыбался парень. Девушка поделилась. Он же набрал воды из-под крана в невесть откуда взявшийся стакан. – Тебе плохо, парень? – Спасибо… – Ликас выпил воду. «Как тогда в церкви, надо пересилить себя», – но он не мог. Он собрал всю свою волю, чтобы прийти в сознание, но ее не хватало. Преподаватель на доске написал, как оформлять работу. Число, фамилия, номер билета. Экзамен был письменный. – Подходите, берите билеты. Он называл фамилии по алфавиту. – Морос Виталий. Ликас встал. – С вами все нормально? – Да. – Тяните билет. – Билет номер сорок. «Зарождение жизни на земле». – Садитесь. «Я должен через два часа сдать листки, на которых написано, как зародилась жизнь. Еще никто не ответил на этот вопрос. А я должен прямо сейчас». * * * 26 июня (среда) 1991 года. Экзаменационная работа Мороса Виталия Миколо. Предмет: Биология Тема: Зарождение жизни на земле. Черновик. «Наша жизнь усложняется. Мозг человека получает новые знания, клетки крови – иммунитет к новым болезням, бактерии мутируют, приспосабливаясь игнорировать антибиотики. Находясь в постоянной рекурсии, живое и неживое эволюционирует. Предположу, что согласно фрактальному подобию, Вселенная усложняется так же. Под Вселенной я понимаю совокупность пространств и жизней до появления человека, самой жизни человека и последующие миры человека. Если воспользоваться линейной логикой, то усложнение идет по шкале от нуля до бесконечности. Нулевое измерение, точка, и есть зарождение жизни. При растягивании точки под воздействием каких-либо сил мы получаем линию – элемент первого измерения. При замыкании линии, например, в круг, получаем плоскость – элемент второго измерения. При вытягивании круга получаем конус – объемный элемент, фигуру третьего измерения. Каждое последующее измерение состоит из совокупности предыдущих. Вот мы и дошли в рассуждениях от зарождения жизни из точки нуля к сегодняшней жизни в третьем измерении. Предположу, что согласно такой версии после смерти нас ожидает четвертое измерение, выглядящее, как вытянутый замкнутый конус, то есть тор, или, по-простому, баранка. Если вернуться к вопросу возникновения жизни, то есть точки нуля, то здесь можно руководствоваться правилом зародыша кристалла. Если в однородной идеальной среде появится вкрапление чужеродного вещества, кристалл будет образовываться вокруг этого вкрапления. Точкой такой, чужеродным вкраплением в пустоте, был Бог». * * * Ликас сдал работу и вышел. Он понимал, что написал совсем не то, что нужно. Его мутило. В полуобмороке доехал он до дома. Бабушки не было. Не было ни записок, ни вестей от соседей, ничего. Телефонная книга: «Начну с самого страшного». «Морги». Ближайший морг. Звонок. Нет. Там ее нет. Еще один. Тоже нет. Больница. Она буквально через улицу. – Здравствуйте. Я ищу Ирину Кирилловну Н. Семьдесят пять лет. Вчера ушла из дома и пропала. У вас? Она жива? – Ликас выдохнул. Нашел, и она жива. «Ну, что там может быть, гипертонический криз, сердечный приступ? Ладно, главное, что жива. Привезу домой, буду сам ей блины печь. И косметичку она хотела взять, но постеснялась меня. Возьму с собой, пусть поймет, как мне стыдно». Он улыбался. Через полчаса Ликас был в приемном отделении. – Вы родственник? – Да, внук. – А что же вчера не пришли? Она у нас со вчерашнего утра. Больше суток. – Можно к ней? – Сейчас узнаю. Люда, Н. Ирина в реанимации? – Да, туда нельзя. Хотя… Пусть пройдет. Халат возьмите. – Состояние какое у нее? – Сопор. Ликас не знал, что это значит. «Сопор… сопор… Какое странное слово». В реанимации на трех соседних кроватях лежали женщины. Ликас их не рассматривал. Он сразу увидел бабушку. Она казалась мертвой, бело-желтой, похожей на прогрызенный жуками сентябрьский березовый лист. Глаза были открыты, неподвижны. Ликас взял ее за руку. – Бабушка… бабушка… Это я. Он хотел сказать: «Прости, родная моя», – и черт-те чего еще, но это только в своих мыслях легко сказать. – Узнай… – сказала она довольно отчетливо, не переводя глаз на него. – Что узнать? – Пойдемте, – медсестра вывела его в коридор. – Она сказала, что узнала вас и рада. – Вы думаете? – Ну да. Собственно, вы все поняли. Она, может быть, день еще протянет. – А что случилось? – Обширный инсульт, инфаркт мозга. – Я приду вечером? – В четыре часа. – Хорошо. Ноги не шли, он сел на скамью в коридоре. Мимо на каталке везли пациента, в кабинете напротив что-то гудело и слышался звон металла. «Как здесь страшно. Камера пыток какая-то». Ликас достал из-за пазухи косметичку. Открыл ее. В ней были таблетки. «Если бы она взяла косметичку, если бы я ее дал, она, возможно, не умирала бы сейчас». Он шел домой по скверу, заросшему пузыреплодником и сиренью. «Мальчишки купаются в Немане. На пляже жгут костер и вспоминают, как Альгирдас утонул, разбив голову о бочку. Наверно, в Литве тепло, поют зеленушки, и белые аисты ловят лягушек на болотах». Дома Ликас лег на диван и сразу уснул. Сны были добрые и тягучие, а реальность хуже некуда. Сон в таком случае особенно страшно сладок. На часах было шесть вечера, когда он проснулся. «Я опоздал в больницу, возможно, на последнее свидание». Позвонил в приемную. – Умерла в половине пятого. Отправили в морг. Ликас позвонил матери, тетке Але и еще одной тетке в Свердловск. * * * А потом были похороны и поминки, на которых Ликас в последний раз видел всех оставшихся своих родственников. Угрюмая мать в раннем климаксе; московская тетя Аля с семьей; заносчивая свердловская тетка Валентина с мужем Петром и детьми, взрослыми людьми. Эта тетка тоже была с бычьим лицом и шишкой над бровью. Через полчаса после того, как гроб опустили в землю, они уже смеялись и рассказывали о какой-то Ниночке с собачкой, которая гадила в постель. |