Книга Отдай свое сердце, страница 37 – Валерий Роньшин

А из гроба выскочил... скелет собаки.

— Гав-гав-гав! — злобно облаял он всех и пустился наутек.

— Лови!.. Лови!.. — азартно закричал майор.

Да куда там — лови! Скелет так припустил на своих костях-лапах, что только кости засверкали.

Видя, что нечисть уходит, Гвоздь вскинул пистолет.

Бах-бах! — выстрелил он два раза.

Бах-бах! — выстрелил следом Кипятков.

Оба фээсбэшника попали в цель. Но собачий скелет продолжал улепетывать как ни в чем не бывало. Подбе­жав к кладбищенской ограде, он с ходу перемахнул ее. И был таков.

— Вот так номер, чтоб я помер, — сказал майор Гвоздь, убирая пистолет в плечевую кобуру. — Ее даже серебряные пули не берут. Что ж это за тварь?..

— Петр Трофимыч, надо срочно оцепить район! — возбужденно предложили мальчишки.

— А толку-то, — сказала им Крутая. — Вон она ка­кого стрекача задала.

— Вот именно, — согласился с Любкой Гвоздь. — Кипятков!

— Я!

— Обыщи гроб.

— Слушаюсь!

Капитан обыскал гроб.

— На дне гроба обнаружены следы пепла, — доло­жил он.

— Выходит, она сожгла тетрадку с заклинаниями, — сделал вывод майор и взглянул на поэта.

Афонькин был просто в шоке от всего увиденного.

— Господи... Господи... — бормотал он. — И это су­щество я любил больше жизни...

— Успокойся, Володя, — похлопал его по плечу Гвоздь. — И постарайся вспомнить, какую считалку ты прочел своей невесте.

— Увы, я не помню...

— Хотя бы одно словечко, — настаивал майор.

— Ой, да там сущая белиберда.

— Ну а какая именно?

Афонькин наморщил лоб.

— Что-то типа — «мени-пени».

— А может, «эни-бени»? — спросил Генка, начиная припоминать считалку, которую слышал в первом классе.

— Да, да! — встрепенулся поэт. — Точно — «эни-бени»!

— Ну а дальше? — теребил его Гвоздь.

Афонькин снова наморщил лоб.

— Вроде какие-то «раки».

— А не «рики-таки»? — спросил Макс, тоже смутно припоминая считалку.

— Верно! — вскричал поэт. — «Рики-таки»!

— «Эни-бени-рики-таки», — повторил первую строч­ку Кипятков.

— «Тай-бары-барыки-смаки», — мигом вспомнила Любка вторую строчку.

— «Эн-бен-турумбен!» — восторженно завопил Горо­хов.

— «Бакс!» — выкрикнул Самокатов.

Майор Гвоздь довольно подкрутил усы.

— Как говорится: «И на старуху бывает проруха». Курочкина, конечно, сильная тварь, но не всемогущая. И на нее смертельное заклинание нашлось.

— А вдруг не подействует? — засомневался Кипят­ков.

— Отставить сомнения, капитан, — приказал Гвоздь.

— Есть отставить сомнения!

— В общем, так, орлы, — заключил майор. — Дело за малым. Нужно найти эту красавицу.

— А где ж ее искать-то, Петр Трофимыч? — задали риторический вопрос ребята.

Вместо ответа Гвоздь принюхался, опустился на четвереньки и заводил усами по земле... Короче, повел себя, как настоящая собака, только что не гавкал.

Все с изумлением наблюдали за действиями бравого майора.

— Вот так номер, чтоб я помер! — воскликнул Гвоздь, становясь на ноги и отряхивая брюки. — Ока­зывается, эта тварь следы оставила.

— Прикажете вызвать проводника со служебно-розыскной собакой? — тотчас спросил Кипятков.

— Не надо, капитан. Я сам пойду по следу.

— Вы?! — удивились все.

— Так точно. Я ведь в одной из своих прошлых жиз­ней был ищейкой. И звали меня тогда — Рекс!

С этими словами майор Гвоздь пошел по следу. А все остальные пошли за майором.

И пришли они туда, откуда ушли. То есть на Лигов­ку. К Генкиному дому. Мало того, след привел их к дверям Генкиной квартиры.

— Ни фига себе, — изумился Самокатов.

— Вот так фишечка, — присвистнул Горохов.

— Похоже, парень, Курочкина тебе ловушку уст­роила, — подкрутил усы Гвоздь.

— Но мы же сорвали все ее планы, — недоумевал Генка. — И с Нестеровой, и с Рукой Смерти.

— Значит, она придумала что-то новенькое.

— Выбить дверь, товарищ майор? — Кипятков уже занес ногу для удара.

— От-ставить, — приказал Гвоздь. — Будем дейст­вовать так, будто мы ничего не подозреваем. Звони, Геша.

Самокатов нажал кнопку звонка. В прихожей разда­лись шаги.

Все затаили дыхание.

Дверь открылась.

— Мама?! — опешил Генка.

Да, на пороге стояла его мать.

— Ты? Ты прилетела? — растерянно моргал Самока­тов.

— Как видишь. А ты почему так поздно домой явля­ешься?..

— Скорее рано, мадам, — вмешался майор Гвоздь. — Уже пять часов утра.

— А вы кто? — холодно осведомилась у него Генкина мать.

— Сотрудник госбезопасности. Могу я задать вам несколько вопросов?

— А в чем дело? Мой сын что-то натворил?..

— Пройдемте в квартиру. Я вам там все объясню.

Все прошли в квартиру.

— А где папа? — спросил Генка, не увидев отца.

Мать несколько замялась.

— Я тебе потом скажу. — Она повернулась к майо­ру. — Слушаю вас.

Майор Гвоздь пристально посмотрел в глаза Генки­ной матери и раздельно произнес:

— Эни-бени-рики-таки...

— Заткнись, гад! — смертельно побледнев, взвизг­нула Генкина мать.

И Самокатова буквально пронзила ужасающая до­гадка: да это же Рита Курочкина, которая прикидывается его матерью.

А в следующую секунду произошло то, чего Генке не снилось даже в самом кошмарном сне. Лжемать начала раздуваться... раздуваться... раздуваться... А потом ка-а-а-к лопнет!

И Курочкина предстала в своем истинном обличье.

Вид ее был настолько омерзителен, что даже самые отвратительные монстры из фильмов-ужасов выгляде­ли по сравнению с ней милыми симпатяшками. Это была уродина со множеством длинных змееподобных отростков-щупалец, огромной зубастой пастью и кро­хотным белесым глазом посреди мерзопакостной рожи.