Книга Когда мы покинули Кубу, страница 25 – Шанель Клитон

Мистер Дуайер не уточнил, насколько сильно я должна сблизиться с Кастро при первой встрече. Подразумевалось ли такое интимное сближение? Переспав с Фиделем, я, конечно, привлеку его внимание, но, поскольку опыта у меня мало, эта ночь может не получить продолжения, а убийство на американской почве ЦРУ не нужно…

Смогу ли я с ним переспать?

– Шла бы ты домой, девочка, – говорит брюнетка, подсаживаясь ко мне с бокалом в руке.

– Что, простите?

Она приближает лицо к моему уху, кривя красные губы в улыбке и наполняя мои ноздри запахом своих духов:

– Ты, может, и светская штучка, но неужели ты рассчитываешь долго удерживать внимание такого мужчины, как Фидель? Не пытайся прыгнуть выше головы.

Сидя рядом с этой женщиной, наблюдая за ее манерными движениями, ощущая исходящую от нее уверенность и чувственность, я вдруг понимаю, что она права. Я сейчас действительно не на своем месте.

Брюнетка подается ко мне еще сильнее. Щекой я чувствую ее горячее дыхание.

– Возвращайся туда, откуда пришла, Беатрис Перес. Пока не сделала того, о чем потом пожалеешь.

Она встает, безлично-вежливо улыбается мне и, вернувшись на свое место, переключает внимание на мужчину, сидящего рядом. Он обнимает ее за талию, усаживает к себе на колени и целует в шею.

Я отворачиваюсь. Щеки пылают.

Атмосфера в зале меняется. Мужчины становятся более развязными, женщины благосклонно (или притворно благосклонно) принимают знаки внимания. Момент наступает, выбор за мной. Нет, мне невыносима мысль о том, чтобы провести остаток вечера в объятиях Фиделя.

Этот человек привык добиваться своего. Думаю, сегодня я достаточно его заинтриговала. Пусть подождет – надеюсь, так будет лучше для нашего плана.

А сейчас мне больше нечего ему предложить.

* * *

Я удаляюсь, не оглянувшись на Фиделя. Брюнетка провожает меня тяжелым взглядом. Золушка покидает бал – не хватает только сброшенной туфельки. Если бы сказочная героиня заплатила за обувь столько же, сколько я, она бы не разбрасывалась башмачками.

Такси везет меня обратно из Гарлема в мою гостиницу. В окне проплывают силуэты небоскребов. Завтрашний день я проведу в Нью-Йорке, а вечером вернусь самолетом в Палм-Бич и родственники примутся расспрашивать меня о том, как я повеселилась в Хэмптонсе. Не запутаться бы во лжи!

Что мне делать, если родителям станет известно, где я была на самом деле? От Алехандро отец отрекся из-за участия в нападении на президентский дворец. А что ждет меня за вечер в компании Фиделя? В семье я всегда считалась папиной любимицей, однако отцовская любовь не безгранична.

Расплатившись с таксистом у дверей своего отеля, я собираюсь подняться в номер, но замкнутое пространство, голые стены и уродливое покрывало совсем меня не привлекают. Передумав, я иду в отельный бар. В присутствии Фиделя я старалась много не пить, чтобы алкоголь не развязал мне язык и не позволил эмоциям вырваться из-под контроля. Сейчас в моей крови столько адреналина, что успокоить нервы не помешает.

Я ищу взглядом вчерашнюю добросердечную официантку. Может, именно из-за нее я сюда и пришла: хочется простого человеческого участия. Но она, видимо, сегодня не работает.

Вечером здесь более шумно, чем было днем. После пирушки в Гарлеме в компании революционеров и тирана меня, конечно, вряд ли напугает какой-нибудь разговорчивый клерк. И все-таки исподтишка направленные на меня взгляды – любопытные, заинтересованные, жадные – несколько беспокоят.

Я нахожу себе место за барной стойкой и жду, когда бармен – молодой красивый парень немного постарше меня – подойдет и примет мой заказ.

Готовя коктейль, он разговаривает со мной, а протягивая мне бокал, улыбается и подмигивает.

Первый же глоток алкоголя ударяет в голову, и на меня волнами накатывают воспоминания о прошедшем вечере: о сказанном, об услышанном. Мистер Дуайер наверняка захочет получить подробный отчет. Американцам должно быть небезразлично, что Фидель интересуется Конго и, похоже, собирается повторить свой кубинский «успех» в других странах (правда, каким образом – пока неясно).

Я делаю еще один глоток и еще один. Кубики льда постукивают о толстые стенки бокала, алкоголь согревает мне горло. Мама пришла бы в ужас, если бы увидела меня сейчас: утратив царственную осанку, привитую мне ее воспитанием, я устало сижу в углу второсортного бара.

Вместе с напитком бармен подал мне дешевую салфетку с названием отеля: я промокаю ею глаза. Может, зря я не пошла наверх с Фиделем? Если бы мне выпала возможность его убить, я бы, наверное, сделала это.

Внезапно мне становится почти нестерпимо одиноко в этом огромном городе, вдалеке от всего того, что дает мне силы: от запаха arroz con pollo ^[3] из кухни, от смеха сестер, от песка между пальцами ног, от ангельской улыбки племянника. Не надо было сюда приезжать, не надо было замахиваться на такое. Я хочу домой, причем сейчас, думая о доме, я представляю себе скорее Палм-Бич, нежели Гавану.

Какой-то мужчина в нелепом оранжевом костюме и безвкусных часах задевает меня локтем. Он уже не первый раз толкает меня и не извиняется. От чрезмерной жестикуляции содержимое бокала расплескивается по барной стойке. Я вжимаюсь в стену, словно бы пытаясь стать невидимой.

Наконец мужчина уходит, и некоторое время я сижу одна.

Но вот соседний стул опять скрипнул. Я отворачиваюсь от нового нарушителя моего уединения.

По щеке скатывается слеза.

В поле моего зрения попадает сложенный квадратиком носовой платок. Посмотрев чуть выше, я вижу загорелое запястье, легкую поросль тонких волосков, манжету накрахмаленной белой рубашки, поблескивающую запонку. Пахнет сандаловым деревом и апельсином. Дрожащими пальцами я провожу по вышитым на платке элегантным завитушкам инициалов.

Н. Г. Р. П.

От прикосновения его ладони по спине бегут мурашки. Я оборачиваюсь: рослая фигура заслоняет от меня все и всех. В комнате, полной незнакомых людей, я чувствую себя, как в укромном уголке. То, что никто из этой толпы меня не знает, придает мне смелости, а то, что выгляжу я сейчас, наверное, не лучшим образом, не кажется важным после нескольких месяцев, которые мы провели вдалеке друг от друга.

Я улыбаюсь.

– Здравствуйте, Ник.

Думала ли я о том, что мы с Ником Престоном можем встретиться в Нью-Йорке, только в более гламурной обстановке?

Может быть.

Конечно, думала.

Он выглядит усталым, в Палм-Бич я его таким не видела. Видимо, выборы и всеобщее восторженное внимание отняли у него немало сил.

– А что означает «Г»? – спрашиваю я, трогая вышитую на платке букву.