Онлайн книга «Незваный, но желанный»
|
Крестовский заглянул под столешню: — Граф должен всю мелочь рассыпанную собрать, особенность у его вида такая. Ты не ответила на мой вопрос. Ты с Волковым не спала? Вот ведь… Мужик, что с него взять? На том свете пребывает, у черта под мышкой, а все о своем, мужчинском. Запустив руку в сумочку, я зачерпнула еще патронов и бросила их широким жестом за спину. — Григорий Ильич ко мне в кровать без разрешения влез, когда я уже спала. Фактически да, мы провели ночь в одной постели. И целовал меня, наверное, потому что мне что-то такое мерещилось, правда с тобою в главной роли. — Мерзавец! — прорычал Крестовский. — Почему ты сразу мне этого не объяснила? — А ты дал? Набычился немедленно, отвращение показал. — Какое еще отвращение? — Для себя обычное! Высокомерное. Вот! — Я выбросила горсть патронов. — Весь ты в этом! — В чем? Я пошарила в сумке, патронов в ней не осталось. Барин поднялся с ковра, держа добычу в горсти. — Вы продолжайте, молодые люди, не смущайтесь, обсудите недосказанное, чтоб в посмертии от мук ничего не отвлекало. Я подожду. «Любопытно, ежели его сейчас по рукам стукнуть, он сызнова патроны собирать примется?» Видимо предположив такую возможность, упырь ладони схлопнул, измельчив цилиндрики в металлическую пыль. — Возлюбленная ваша, Семен Аристархович, на редкость умна, рассудила, что лишь простой человек завесу преодолеть может, прорвалась. Правда, не подумала, как наружу с вами выбираться будет. — Он сел, закинул ногу за ногу. — Мы, Евангелина Романовна, с господином чародеем сейчас одною ниточкой повязаны. Видите на столе колечко? Им Семен Аристархович свои силы чародейские располовинил. Рядом с кольцом на сукне лежала открытая карта, чего-то там кубков. Неполный кубок, об этом мне провидица Зара толковала. — Ну и, представьте себе, всех провел. Одинарный перехлест я бы порвал без труда, но Семушка ваш, когда я колдовать принялся, второй набросил, поверх первого. И теперь все вместе мы, и в жизни и после, закуклились, так сказать. Крестовский сопел, прожигая меня гневными взглядами. Упыря он вряд ли слушал, на меня ярился. Хтонь же продолжала разливаться соловьем: — А знаете, как дальше будет? Силы наши сплетенные рано или поздно иссякнут, и мы покинем эти пределы. Семен Аристархович навечно, а я… на некоторое время. Бессмертен я, Гелюшка, неуязвим. — У меня под платьем, — соврала я, — четыре нитки речного жемчуга на шее висят, мелкого такого, и ежели вы, фальшивый Теодор Василия, не желаете остаток своего бессмертия на карачках провести, дайте с Семеном побеседовать. — Позвольте вам не поверить, дражайшая… — Надоел! — Крестовский щелкнул пальцами, сверху на нас градом посыпались серебристые шарики. Барин бросился их собирать, а Семен усадил меня к себе на колени. — Здорово придумала, мне и в голову не пришло так развлекаться. «От меня же, наверное, воняет! То есть не наверное, а абсолютно точно. Как он может меня такую целовать? Так целовать? Семушка!» Я вцепилась пальцами в львиную гриву, жарко отвечая на поцелуи. — Люблю дуру безмозглую, — рычал чародей. — Зачем ты пришла? Спасайся, уходи. — Ага, вот прям побежала. Я барышня, сам меня спасай. — Не могу, Геля, не могу… — Почему? — Я с трудом отстранилась, упершись ладонями в мужские плечи. — Объясни мне. И он рассказал, прижал к себе, говорил негромко на ушко, поглаживая ладонью мои волосы. Их было четверо, тех, кто испил из источника в дальних магольских степях. Иван Зорин, Эльдар Мамаев, Семен Крестовский и Дмитрий Уваров. Четверо великих чародеев. Митька самый из них талантливый был, Митька Уваров, которого после чародейский перехлест на злую сторону затянул. Помнила я его прекрасно, абсолютно безумного, запертого в скорбном доме, и дело, с ним связанное, тоже не забыла. Но Семен сейчас в другом мне признавался. — Жадный я был, Гелюшка, и гордый сверх меры, Митькиным талантам завидовал, потому больше положенного в себя заглотил. Решил, справлюсь с силою, обуздаю, но не смог. — Обезумел? Душою захворал? — Да. Товарищам в том признаться не мог, от высокомерия своего стыдно было. Хотел руки на себя наложить; топиться пробовал, но вода меня не приняла, тогда я в петлю полез. Меня ординарец мой спас, Степан Блохин. И от смерти, и от безумия чародейского. Он часть моих сил в себя принял. Это непросто, Геля, ох как непросто. — Вы с Зориным и Мамаевым друг в друга льете почем зря. — Это потому, что мы… братья, это по-другому называется, в берендийском аналога нет, мы из одного источника испили, да и мощные мы с ребятами, а Степка… Там сила едва тлела. Его от потока чуть не разорвало, неделю в горячке метался. — И за это ты считаешь себя ему по гроб жизни обязанным? — Он меня от смерти и от позора спас. Прислонившись щекою к плечу Семена я искоса смотрела на ужасную хтонь, собирающую мелкие бусины. От смерти и от позора… — Барин тебя к себе подпустил, потому что у тебя с Блохиным, по сути, одна и та же сила? То есть твоя? — Знай он мои пределы, разумеется, поостерегся бы. — А на что твой Степка рассчитывал, его призывая? — Да кто теперь разберет? Блохина ведь не учил никто. Моя вина. — А тебя? — Что? — Кто учил тебя? А Зорина, а Эльдара? Дмитрия, наконец? В нашем отечестве чародейских университетов нет. — Да сами понемногу набирались. Ванька основательно к делу подошел, книги глотал, в переписку с заграничными магами вступал, Эльдар вообще отыскал на родине какого-то огнетворца… — То есть вы сами справлялись, а Степку ты должен был учить? — Я перед ним виноват. — В чем? — В том, что силою его наделил. — Против воли? Из-за угла напрыгнул и надул через соломинку, как деревенский хулиган лягушку? — Геля! — Прости. — Я поцеловала Семену в щеку. — Прости, пожалуйста. Он нашел мои губы. — Уходи, я твой оберег, на это хватит… Там Евсей этот смешной с револьвером, я видел, и тетка забавная… Мальчик из приюта, ты его в Мокошь-град… — Если бы ты Митеньке блаженненькому сапфиров своих не отдал, на дольше бы хватило? — Да… нет… не важно. Дитя ведь невинное… Видно, Крестовского опять корежило чародейским перехлестом, он бормотал все невнятнее. Дурачок прекраснодушный. Люблю. — Семка, — шепнула горячо, — а ты точно не за всех чародеев здесь страдаешь? |