Онлайн книга «Маленькая опера»
|
– Расслабили? Теперь забудьте про горло. Петь надо совсем другим местом! – Губами и языком? – Фу, какая гадость! Тут у вас всех одно на уме! Вы должны петь трусами! – Трусиками? – Ну конечно! Раздевайтесь! Нет, бельё оставьте. Бено опустился перед Моникой на колени, приложил ухо туда, где животик почти уже совсем закончился. – Пойте! – Светлый союз наших сердец нежным покровом любовь осенит! – Я ничего не слышу! А звук должен рождаться отсюда, из лобковой кости! Дирижёр потыкал пальцем в отпечаток своего уха и повёл палец вверх. – Вообще-то, то что вы делаете, стоит 5 марок в час, – заметила балерина. – Моё искусство не измерить деньгами. Потом расплатитесь. Так вот, звук поднимается до диафрагмы. Бено ткнул девушку под дых, зашёл за спину, фамильярно приподнял Монике грудь, нащупал ладонями солнечное сплетение. – Так. Теперь наберите воздуха. Надуйтесь, как лягушка. Только не вздумайте испортить воздух, я этого не выношу. Зафиксируйте. Вообразите себя бочкой. Вот такой вы должны быть всё время, пока поёте. Чтобы внутри было пусто и гулко. – Я задыхаюсь! – Терпите. Дышать будете после занятий. Звук минует горло, не задевая его и упирается… Откройте рот! Бено вставил в рот Монике палец, чтобы коснуться нёба. Ему пришлось вывернуть руку. – Вот сюда. Запомнили? Закройте рот. Отдайте палец! Всё, не шевелитесь. Показываю ещё раз, приготовьтесь. Бено ещё раз проделал все операции, теперь намного быстрее. Палец к трусикам, пупку, грудям, губам. Моника стояла, не шевелясь и не дыша. Практически голая, с вытаращенными глазами, она похожа была на фарфоровую куклу человеческого роста. – А теперь – пойте!!! – приказал дирижёр. Моника издала мощный и чистый звук, пронзивший всех, кто был рядом, и взволновавший находящихся вдалеке. Проснулся Макс, вздрогнула Берта, скорее спрятала рацию Матильда. Бено бросился на колени, прижался ухом к тому месту, которое называл источником звука. – Вот! Да! Есть! Пошла, родная! Я слышу! Ещё! Да! Да! Со стороны похоже было на счастливый финал долгой и затейливой прелюдии. Моника тянула ноту пока не закончился воздух. Потом глаза её закатились, девушка рухнула без чувств на руки подоспевшего Арнольда. Но тут же пришла в себя. – Арнольд, ты слышал? Я пела! Бено смахнул слезу. – Боже! Как я всё-таки хорош! – Будем честны. Это не ты хорош, а я! – возразил Тони. Моника снова запела. Всё ту же ноту. Других она ещё не выучила. – Возможно, мы открыли ящик Пандоры, – сказал Тони. – Её можно заткнуть, не нанося увечий? Опытный Бено обрисовал дальнейшую судьбу новорожденной певицы. – Через месяц она научиться делать паузы. Но совсем замолчать не сможет уже никогда. – Браво! – раздался голос за спиной. Бено не сразу узнал, но почему-то испугался этого голоса. Все обернулись. Совершенно один, будто не охотится за ним всё голландское сопротивление, в центре зала стоял полковник Бирке. Способность незаметно возникать за спиной честных граждан делает негодяя вдвойне противным. – Какие успехи! Рад видеть, что моя опера не стоит на месте! – Что значит, «моя опера»? – насупился Тони. – То и значит. В этом городе всё моё. Дома, солдаты, воздух. Женщины. И опера. И вы. – Это моя опера! Я продюсер! – упёрся итальянец. – Поговорим об этом сразу после премьеры! Они стояли нос к носу. Садовник в роли мафиози и полковник в роли хозяина мира. Тут вышла Берта, увидела коменданта, хотела нырнуть обратно, но взяла себя в руки, натянула улыбку, распахнула объятия и шагнула в зал. – Густав! – Мадам! Берта изобразила всю женскую вертлявость, на которую только была способна. – Хоть я ещё сердита на вас, всё равно рада видеть. Скажите спасибо тому, что вы такой импозантный. Моё сердце тает от ваших погонов. Признайтесь, вы пришли меня порадовать? – О да! Берта игриво хлопнула полковника веером по орденской планке и хихикнула, как это делают девочки в предвкушении праздника. – Подождите, не говорите, я хочу, чтобы все это услышали! Господин дирижёр, подойдите к нам. И вы, так называемый господин продюсер. Господин комендант сделает важное заявление! Берта не могла скрыть торжества. – В качестве анонса скажу, можете подходить с вещами. И подготовьте платки, будет прощание и слёзы. Бирке повернулся ко всем: – Господа, я – гауляйтер вашего департамента, полковник Бирке. Немецкое командование в моём лице одобряет и приветствует постановку оперы. Вы знаете, что на премьере будет важный гость. – Что? Густав, что ты несёшь? Ты обещал всё отменить! – возмутилась Берта. – Увы, мадам. Это выше моих сил. Оперой заинтересовались в Берлине, на самом верху. Впрочем, вы наверняка уже всё знаете. Присутствующие озадаченно смотрели друг на друга, пожимали плечами. Бирке повернулся к Бено: – Это удивительно! Вы никому не растрезвонили? – Вы же велели молчать! – Я не думал, что вы способны на такую подлость. – Сюда ещё кто-то припрётся? – вмешалась в разговор Берта. – Не стоит так говорить о руководителе государства, – Бирке нахмурил брови. – Так это правда? – Я не понял, вы знаете или нет? – Я ничего не знаю и крайне возмущена! Все полковники – подлецы! Я вас никогда, никогда не прощу! – Мадам! – Нет! Берта сказала: «Ах!», – отвернулась и пошла прочь. Ушла, впрочем, недалеко. Села возле кассы и стала слушать. – Раз такое дело, как продюсер я требую финансирования. Нам нужны декорации, костюмы, оркестр! – сказал Тони. Бирке достал из кармана конверт. Потряс его и вручил Тони. Садовник заглянул внутрь. – Но здесь пусто! – Вот именно! Круша тишину подковами, комендант удалился. * * * Он сел в машину. Авто покатило прочь. Клаус вопросов не задавал. Терпел зуд любопытства, как и положено воспитанному адъютанту. – Я даже не могу сказать определённо, поняли они, что я им сказал, или нет! – наконец признался Бирке. |