Онлайн книга «Маленькая опера»
|
– Он опять говорит, как попугай, – насторожилась Моника. Никто не захотел быть ни Зигрун, ни Россвейсой. Моника заявила, что будет Динь-Динь – и точка! – Господи, куда я попала! – спросила Паола сама у себя. – В бордель! – хором ответили присутствующие. * * * В тот же день Матильда срочно связалась с Родиной. Сотрудники контрразведки зафиксировали следующую непонятную беседу: – Медведь, в наш город прибывает председатель партии зайцев! Он придёт к нам слушать оперу. – Лиса, вернись к шифровальной таблице. – Медведь, в край безногих лягушек приезжает суперзаяц. Главные уши страны. Мерзкие усики, истерики, фамилия на Г. Догадался кто это? – Снова пьяная в эфире?! – Медведь, я чиста как стёклышко. Мне пить нельзя, у меня лирическое сопрано. – Лиса, я всё понял. У тебя стресс. Ничего не предпринимай. Срочно готовим твою эвакуацию. – Медведь, я домой не поеду! Я хочу петь! У меня ария Герхильды! – Лиса, не напрягай мозг. Больше гуляй. Мы тебя спасём. – Медведь? Медведь? Больше не было передано ни слова. Начальник отдела прослушки все понял и сказал подчинённым: – Эта Лиса точно пьяна. Но ещё более вероятно, это всё дезинформация. Они нас за нос водят, тратят наши ресурсы, несут чушь. Какой председатель? Куда? К нам? * * * Начальник обиженно скривился. Его спросили, не стоит ли стереть запись этой ахинеи. – Нет, – сказал офицер. – Инструкции есть инструкции. Мы поняли, что они пытаются нас одурачить, вот что главное! Для убедительности начальник поднял палец. Он велел продолжать слежку, а сам собрал вещи и пошёл на предоставленную командованием квартиру, отсыпаться. * * * Бордель был разбужен прекрасным женским дуэтом. Все поспешили к сцене. Кто-то нёс в руках недопитый кофе, а Матильда, например, глаз не докрасила. Так и пошла с несимметричным лицом. Пели Герда и Моника. Бено дирижировал и одновременно артикулировал, показывая, как нужно искривлять рот, чтобы каждая буква звучала чисто. Ария закончилась мощным крещендо. Девушки заработали аплодисменты, сбежали со сцены несколько даже смущенными. Танцы в голом виде им сейчас казались куда менее волнующим действом. – Это было прекрасно, маэстро! – сказала Моника и поцеловала Бено в щёку. – Если бы я знала оперу раньше, не подсела бы на наркоту. Иди сюда, чмокну в макушку, – снизошла Герда. Когда-то в центральной газете о Бено написали хвалебную статью. Так вот та статья и на треть не была столь приятна, как теперешняя помада на лысине. – Это успех, господа! – сказал дирижёр. – Скоро мы исполним мечту всех музыкантов – наше творчество станет интересней ваших сисек! * * * Воодушевлённый больше нужного, Бено притащил ноты. Велел всем приготовить пюпитры. В ответ на просьбу при женщинах не выражаться, дирижёр пояснил: пюпитр – это не то, чем постоянно заняты мысли Арнольда, а просто такая подставочка для нот. Разницу между настоящей музыкой и хаотической импровизацией, дирижёр решил показать на самом слабом звене, на гитаристе. Он попросил Макса исполнить что-нибудь эмоциональное. Макс, не чуя подвоха, сыграл песенку гибели японской девушки, влюбившейся в английского матроса. Проститутки стали раскачиваться и подпевать. Пели они деревенскими голосами, будто никто их ничему только что не учил. – Всё правильно, так и должна звучать кухонная утварь, – сказал Бено. – Гитара, это не вполне инструмент, скорее дитя инцеста удочки и сковороды. А теперь сыграйте вот это! Бено поставил перед гитаристом ноты. Он был уверен, теперь проститутки не только запоют, но и разрыдаются. Макс смотрел в ноты. Ничего не играл. – Ну же, смелее! – подбодрил дирижёр. – Не смущайтесь, хотя бы первые шестнадцать тактов! Гитара молчала. Бено что-то заподозрил, убрал ноты. Макс вздохнул с облегчением, снова стал музицировать. Бено вернул ноты на место. Гитарист заткнулся. – Удивительный феномен, – сказал дирижёр – Я предполагал, что гитара разрушает мозг, но не знал, что настолько… Вы не знаете нот! Подоспевший Тони предотвратил избиение дирижёра. – Никаких убийств до премьеры! – сказал он. – Перейдём к следующему инструменту. Бено обиженно поджал губы. – Хорошо. Кто у нас скрипка? Никто не ответил. Матильда увлечённо пилила ногти. – Я спрашиваю, кто играл на скрипке! Бессмысленно скрывать, я всё равно узнаю, кто это был! Моника ткнула Матильду в бок, та очнулась. – Моя очередь бить дирижёра? А ну иди сюда! – девушка встала и сделала несколько гимнастических движений для разминки. Бено не испугался, сам подошёл, показал листы. – Это партитура струнной группы. Скрипки, альты, виолончель. Дикари должны услышать Вагнера! * * * Какое-то время Матильда читала ноты как книгу. Шевелила губами, чему-то удивлялась, местами даже хихикала. Бено понял, всё наладилось. Прометей на подходе, скоро огонь согреет души. – Сейчас прозвучит увертюра, – сказал дирижёр слушателям. – 136 тактов восходящих секвенций покачивающейся ритмической фигуры в размере 6/8, основанной на тоническом аккорде ми бемоль мажора. Фантастическая, неземная музыка! Пожалуйста, начинайте. Матильда всё ещё двигала бровями и поджимала губы. – Пожалуйста, начинайте, – повторил музыкант. – Престо, престо! Матильда дочитала, поднялась и отвесила дирижёру звонкую затрещину. Она ничего не стала объяснять. Просто забрала скрипку и ушла, обдав всех холодом презрения. – За что? – удивился дирижёр. – У Вагнера нет ни одной похабной ноты! – Не обращай внимания, – хмыкнула Берта. – Матильда всегда так делает, когда не хочет работать. Настоящая леди! * * * Жизнь среди сплошной красоты меняет человека. Тони сам не заметил, как попал в комнату Моники. Прижав девушку к стенке, ощущая под тканью тонкие косточки и лягушачью мускулатуру, он понял, что любит эту девушку целиком, как личность. – Твои глаза как море! – говорил продюсер. – Закапываю их белладонной. Берта говорит, женщина с горящими глазами лучше продаётся. – У тебя губы Афродиты! – Это герпес. Потом замажу. – А бёдра! Это амфоры, полные нектара! – Во-от! Скажи Берте, чтобы не называла меня больше тощей клячей. Тони полез под подол, из чего следовало, что все его намерения чисты и серьёзны. |