Книга Лето потерянных писем, страница 27 – Ханна Рейнольдс

Время от времени Ной зачитывал вслух строки из писем.

– «Каждый раз, когда я касаюсь розы, она напоминает мне о твоей коже, такой же нежной, как этот цветок, и я глажу пальцами алые лепестки…» – Он замолчал, из его горла вырвался сдавленный звук. Щеки Ноя заалели, а глаза ярко блестели. – Это написал мой дед.

– А на меня чего смотришь! – Я перекатилась на спину и уставилась в потолок, взволнованно ощущая на себе взгляд Ноя. – Они были для моей бабушки! Зачем ты прочел вслух?

– Не знаю!

С минуту мы полежали молча.

– Ладно, нам надо сменить тему, – наконец сказала я. – Просто теперь я думаю о лепестках розы.

Он начал хохотать, я тоже, и мы скорчились на полу от безудержного смеха.

– Хорошо, но что случилось? – спросил Ной, как только мы успокоились. – Если они были влюблены, то почему не поженились?

– Ты о чем? У них не получилось. – Я снова подумала про письма. «Не делай глупостей». – Я практически уверена, что она его бросила.

Ной был потрясен.

– Она его бросила?

– Эй. – Его удивление немного меня оскорбило. – Да, она же ему отказала. Он умолял ее вернуться.

Ной нахмурился.

– Не верю.

Я тоже нахмурилась.

– Тогда прочти письма.

Так он и сделал, и на его лице появилась недоуменная гримаса.

– Почему она не вернулась?

– Не знаю, наверное, поняла, что он встречается с другой уже несколько лет, и на нее подействовали нравственные убеждения пятидесятых годов.

– Почему он вообще встречался с моей бабушкой, если любил твою?

– Ну тут все понятно, – пожала я плечами. Я навела справки о Хелен Барбанел (в девичестве Данцигер из «Данцигер Медиа». В Сети я нашла фотографию из архивов «Нью-Йорк таймс», на которой Хелен выглядела богатой и красивой, и статья со мной соглашалась, как и все поздние заметки о ней, которые мне удалось отыскать. – Моя бабушка была сиротой из Германии. Твоя – очень богатой и из высшего общества. Все сходится.

– Нет, не сходится. – Ной снова нахмурился. – Тебя это не волнует? Они любили друг друга и расстались.

Не совсем. Во всяком случае, меня это не удивляло. Не так, как удивило Ноя. Я наклонила голову.

– А что, Ной, ты романтик?

Он тут же отгородился от меня.

– Ты считаешь меня дураком.

– Нет. Я считаю, это… мило.

– Мило. – Ной пренебрежительно засмеялся и запустил руку себе в волосы. – Класс.

Я сказала «мило» не в уничижительном значении. Я действительно так считала.

– Да, я думаю, это мило. Но не очень разумно верить, что люди всю жизнь будут вместе, потому что любят друг друга, однако… я хотела бы так думать. Полагаю, это действительно мило.

Мы посмотрели друг на друга. «Будь смелее», – почти услышала я Нико. «Замути с кем-нибудь», – сказала Стелла. По спине побежали мурашки. История повторяется.

В коридоре раздался чей-то голос.

– Эй, есть кто дома?

Ной застыл.

– Вот дерьмо.

– Кто это?

– Моя мама. – Он начал запихивать альбомы обратно.

– Ты вроде говорил, что никому нет дела, если нас тут найдут, – прошипела я.

– Я приукрасил. Собирайся.

Мы выскользнули из кабинета и пошли по коридору. Если этот парень проведет меня тайком через черный ход как прислугу, я…

Он привел меня на кухню.

– Привет, мам.

О нет. Лучше бы ко мне отнеслись как к прислуге.

Женщина в изящном наряде оторвалась от пакетов с продуктами. На ее лице появилось удивление.

– Милый, я не знала, что ты дома.

– Да. – Ной прокашлялся. – Это… эм, Эбигейл.

– О, Эбигейл! – произнесла она мое имя так, словно слышала его не первый раз. – Приятно познакомиться.

– Взаимно. – Обо мне упоминал двоюродный дедушка? Как о девушке, запершейся с Ноем во время вечеринки? Как неловко.

– Чем занимаетесь?

– Да просто болтали, – ответил Ной. – Я думал, ты на чаепитии в яхт-клубе?

– Стало скучно. Я ушла сразу же, как появилась возможность. – Женщина мне улыбнулась. – Останешься на бранч? Я готовлю шакшуку.

Мы с Ноем испуганно переглянулись. Бранч! С мамой! Она вроде милая, но я все же пасс. К тому же уже час дня – можно ли называть это бранчем?

– Большое спасибо, но вообще мне пора на работу.

– А где ты работаешь?

– В «Проуз Гарден».

– Люблю этот магазинчик. Значит, ты приехала на лето?

– Да. – Только для того, чтобы покопаться в истории вашей семьи, ага.

– Что же, приятно познакомиться. Может, заскочишь еще к нам на обед в другой раз.

– Ладно, мам, – вмешался Ной. – Нам пора.

Она весело рассмеялась.

– Я всегда его смущаю.

– Спасибо, мам.

– Рада знакомству, миссис Барбанел.

Мы с Ноем вышли на улицу. Где-то над нами щебетала птица.

– У тебя милая мама.

– Да.

– Не странно, что мы познакомились?

– То есть?

– У меня было ощущение, что я вру ей прямо в лицо. Ведь я роюсь в прошлом ее семьи. Ну, или в прошлом ее свекра.

– Ты же не чувствуешь себя виноватой за то, что я тебе помогаю.

– Со взрослыми иначе. И еще мне казалось, что я не та, за кого себя выдаю.

– Например?

– Не знаю. Она думает, мы друзья.

– Верно. – Голос Ноя неожиданно стал жестким. – Я вызову тебе Убер.

Погодите-ка. Я его обидела?

– Я сама могу вызвать себе Убер. Ты злишься?

– Из-за чего? – Ной вытащил телефон и уставился на него с жалкой невозмутимостью человека, который точно не телефоном сейчас занят.

– Я не догадывалась, что ты хочешь быть друзьями.

Он перестал листать что-то на телефоне, но взгляда от него не оторвал.

– В смысле?

– Знаешь, ты… – Богатый и симпатичный. – Мы проводим время вместе, потому что у тебя как будто нет выбора. Словно я заставляю тебя со мной разговаривать.

– Эбигейл, ты правда думаешь, что можешь заставить меня общаться с тобой против моего желания?

– Э-э-э… да?

– У тебя не такие уж убедительные навыки манипулятора, как ты себе воображаешь.