Книга Девушка из песни, страница 93 – Эмма Скотт

У меня округлились глаза.

– О чем ты говоришь?

– Не хочу показаться слишком странной или сумасшедшей, но, возможно, мне предначертано стать эндокринологом, раз мы созданы друг для друга.

Я нахмурился.

– И тебе предначертано заботиться обо мне?

– Мы оба заботимся друг о друге.

– Как? Что я даю тебе взамен?

– Ты бережешь мое сердце, – тихо произнесла она и улыбнулась. – Будешь моим личным музыкантом, который пишет для меня любовные песни.

Кстати говоря, раз уж грядет последний концерт перед перерывом, как думаешь, сможешь достать мне билет?

– Черт, да я могу тебя даже на сцену посадить.

– Нет, нет, нет. Я хочу быть как все, наблюдать за тобой в твоей естественной среде обитания, пока весь мир будет кричать твое имя. – Она с притворным раздражением покачала головой. – Так с кем тут нужно переспать, чтобы заполучить билет на концерт Миллера Стрэттона?

Я рассмеялся и затащил ее на себя сверху.

– Ты на него смотришь, детка.

Утро превратилось в день, и мы с трудом выбрались из постели. Вайолет в смежной комнате одевалась к нашему вылету в Сиэтл, а я тем временем сидел за столом над принесенным нам в номер завтраком.

Пришел доктор Брайтон, чтобы проверить мои показатели и уровень сахара в крови.

– Пока на вид все неплохо, – вынес он свой вердикт. – Но меня больше беспокоит состояние после концерта, Миллер. Я надеялся, что инсулиновая помпа поможет стабилизировать твое состояние, но этого не произошло. Подозреваю, что у тебя более редкая форма диабета. Мы называем его лабильным, или хрупким. Значит, что он не так эффективно реагирует на лечение и сопровождается более высокими рисками.

– Значит, мне будет хреново, независимо от того, продолжу я тур или нет, – с горечью заметил я. – Не сочтите меня безрассудным, док, но показатели никак не зависят от того, выступаю я или нет. Ничего не изменится.

– Да, это признак лабильности, но стресс может спровоцировать подъем уровня сахара в крови. Тур – это ведь колоссальная нагрузка.

– Верно, но сейчас я чувствую себя прекрасно. Лучше, чем за все последнее время. Как насчет сегодняшнего вечера?

– Ты спрашиваешь меня, сможешь ли участвовать в концерте? Да. Но стоит ли? Я бы предпочел, чтобы ты этого не делал, пока я не проведу полное обследование почек и эндокринологической системы, и не сделаю тест А1С, предпочтительно в условиях стационара.

Я поморщился.

– Не могу. Сегодня важный день. Обсудим все позже.

Он поджал губы.

– После. Тогда я сделаю все, что вы захотите.

– Очень хорошо. Я проверю тебя перед концертом, после него и утром.

– Спасибо, док.

Он собрал свои инструменты и на выходе поприветствовал Эвелин.

– Привет, Эв, – поздоровался я. – Ты уже поела? Может, заказать тебе что-нибудь?

– Нет, спасибо, – отказалась она, нервно разглаживая юбку. Эвелин никогда не нервничала.

– Что стряслось?

– Твое расписание на сегодня у Тины, и попозже она согласует с тобой встречу с Брендой Рознер, генеральным директором «Рук помощи». И фактически с этого момента Тина возьмет на себя все мои обязанности. – Она расправила плечи. – Я пришла попросить об увольнении.

Я моргнул.

– Что… почему?

Эвелин взглянула на закрытую дверь спальни.

– Вайолет здесь?

– Да. Это из-за нее ты уходишь?

– Не совсем, – натянуто ответила Эвелин. – Я нашла место в голливудской фирме по связям с общественностью. Мне уже давно стоило это сделать.

Я поднялся на ноги и обнял ее.

– Поздравляю, Эв. Это здорово.

Она напряглась в моих объятиях, и я отпустил ее.

– Ты дал мне очень многое, Миллер.

– Как и ты. Без тебя мой поезд давно бы уже сошел с рельсов. Черт, меня бы здесь вообще не было, если бы не ты. Пускай я много ворчу, но когда оказываюсь на сцене и остается только музыка, я и фанаты… Все это благодаря тебе.

– Не торопись петь мне дифирамбы, – произнесла она, и вдруг вся присущая ей уверенность куда-то подевалась. – Я должна тебе кое-что сказать. Я… не была с тобой честной.

Я прислонился к столу и скрестил руки на груди.

– Ладно.

– Это сложнее, чем я думала. – Она фыркнула и уперла руки в бока. – И знаешь, я ведь даже не обязана тебе рассказывать. Могла просто принять другое предложение и покончить с этим. Но я не могу. Не могу вот так оставить свою ложь.

– Какую ложь?

– О том, зачем мне понадобилось, чтобы ты взял меня с собой в Лос-Анджелес.

Я опустил руки.

– Ты сказала, что тебе нужна помощь.

– Я знала, что ты хороший парень, который сделает все, что в его силах. – Она деликатно откашлялась. – Особенно если решит, что кому-то грозит опасность.

– Ты была в опасности. Такой же, как и я.

Эвелин уткнулась взглядом себе под ноги.

– Вот только это неправда. Пока мы ехали в аэропорт, я увидела синяки на твоей шее. Когда стало ясно, что ты не возьмешь меня с собой, мне пришлось… импровизировать.

Я уставился на нее, и понимание холодными пальцами поползло по спине.

– Ты на хрен шутишь.

– За два дня до этого я ударилась бедром о дурацкий стол для аэрохоккея моего брата в комнате отдыха и заработала довольно приличный синяк. В тот момент это показалось весьма удачным решением. Вселенная сама протянула мне билет прочь из нашего городка. – Она грустно улыбнулась. – И это сработало.

Я уставился на нее, разинув рот.

– Что ты сказала? Узнала, что гребаный Чет меня душил и потому соврала?..

– Что со мной случилось то же самое. – Она достала из сумки салфетку и осторожно промокнула глаза. – Да. Так и есть.

– Эвелин, это… отвратительно.

– Знаю. Я не горжусь собой, но сделала то, что должна была. Санта-Круз слишком маленький и скучный. Мне необходимо было выбраться.

– Значит, ты солгала о своем отце…

– Я не говорила, что это сделал мой отец, – пылко воскликнула она. – Я бы никогда… Он бы никогда так не поступил.

– И все же ты заставила меня в это поверить.

– А теперь я беру свои слова обратно. Должна это сделать. Прости меня, Миллер. – Она расправила плечи. – Это было неправильно, и я сожалею.