Онлайн книга «Мухи творчества»
|
Я послушно порылась – нашла кучу валежника. – Теперь метра на три вправо, смотри, там будто белый верблюд лежит… – Где? Верблюдов, правда, не белых, а правильного цвета «кэмел», мы с Лизкой наблюдали в Египте. Верблюд, когда он лежит, напоминает горную гряду с тремя волнами: самая крутая – голова на длинной шее, две поменьше – горбы. Это если верблюд двугорбый, конечно, так называемый бактриан, а не дромадер. В трех метрах правее меня на краю делянки помещался классический бактриан. То есть снеговик в форме лежащего двугорбого верблюда. Я подобралась к нему, потыкала палкой в воображаемую верблюжью шею, и она, осыпавшись снежными комьями, превратилась в затейливую корягу. – Опять не то! – разочарованно сообщила я подружке. – А ты горбы, горбы развороши! – покричала мне Лизка. Ни на что уже особо не надеясь, я, утомившаяся и взмокшая, яростно потыкала аккуратную выпуклость – и чуть не сломала щетку, упершуюся во что-то твердое. – Ну? Что там? – донеслось с дороги. Одновременно с того места в лес сошла небольшая лавина: Лизка на откосе нетерпеливо подпрыгивала. – Сейчас… Я расковыряла снег, смела его щеткой, присела на корточки и оказалась лицом к лицу с деревянным истуканом. – Что? Есть? Это они? – правильно поняла мой восторженный вопль Лизавета. – Алиса, что ты делаешь, фу, они же сильно септические! Думал ли Андрюша, вырезая своих истуканов, что кто-то будет их страстно обнимать и целовать? Вряд ли. А вот – случилось! Я лобызала чурбанов в твердые деревянные щеки, как будто они были моими давно потерянными и наконец-то найденными любимыми родственниками. – Алиса, остановись! – хохоча, взывала ко мне с откоса подружка. – Ну что ты делаешь, там же где-то Дятлиха сидела, а ты сейчас это место целуешь, фу! – Миленькие вы мои, хорошенькие! – растроганно сказала я истукановым головушкам и встала, хрустнув коленками. – Лиз, но тут их только две! – Поищи еще, где-то и третья должна быть! Я поискала, пошерудила там и сям, но третьей головы не обнаружила. Это несколько умерило мою бурную радость. – Не вешай нос, ведь проблема с пропавшими головами решена уже на две трети! – подбодрила меня Лизка. – На шестьдесят шесть и шесть десятых процента! – И шесть в периоде, – пробормотала я, думая уже о другом. – Слушай, а мы ведь не сможем их отсюда вывезти! – Это почему же? Ты не смотри, что «лягушонка» моя компактная, багажник у нее вместительный, и он как раз пуст! – А как мы затащим тяжеленные головы на откос, а потом еще забросим их в багажник?! Две хрупкие женщины, одна из которых к тому же беременная? – А кто сказал, что это мы, женщины, будем их затаскивать и забрасывать? Пусть это сделают мужики! – не затруднилась найти решение подруга. – Вылезай оттуда, я позвоню Митюше! Митюша не обрадовался срочному вызову на погрузочные работы, но отказать любимой супруге, как обычно, не смог и приехал уже через полчасика, да не один, а с другом. Они с Семеном достали из багажника Митяевой «девятки» кусок брезента, расстелили его на снегу, закатили на ткань поваленную голову и вот так, с помощью смекалки и бодрящих ругательств, сначала затащили груз на откос, а потом подняли и уложили в багажник. Одну голову – в машину Митяя, вторую – в «лягушонку-коробчонку». Назад, в Пеструхино, ехали как свадебный поезд – на двух машинах, со смехом и песнями. То есть Митяй с Семеном на «девятке», может, и в тишине катили, а мы с Лизаветой реально на полную громкость врубили радио и ехали под бравурную музыку. Уже дома, после того как мужики занесли блудные головы в сарайчик и заперли их там для пущей сохранности на замок, мы с подружкой стерли с лиц улыбки, вытряхнули из ушей мажорные ноты песнопений, сварили себе кофе и сели думать, что делать дальше. Тридцать три и три в периоде процента в виде по-прежнему отсутствующей третьей головы не давали мне покоя. – Знаешь, о чем я думаю? – задумчиво спросила я Лизку, с избыточной тщательностью размешивая сахар в чашке. – Никак не пойму, зачем кому-то понадобилось заморачиваться с деревянными головами. Воровать их, в лес везти, в буреломе пристраивать… Обычно воры что крадут? Что-то ценное, так? – Или крайне необходимое, – уточнила подружка. – Еду, например, если вор голодный, или штаны, если у него голый зад. И она утробным басом процитировала Шварценеггера в роли Терминатора: – «Мне нужны твоя одежда, сапоги и мотоцикл»! – То есть обычно воруют что-то нужное. И мы сначала, помнишь, пытались догадаться, зачем ворюге головы истуканов. На дрова, как гнет для капусты, под кашпо для цветов… Столько версий было, а правда в том, что в украденном преступник совершенно не нуждался. Иначе не бросил бы головы в буреломе! – Возможно, он там их спрятал до времени, хотел забрать позже? – Рискуя, что кто-нибудь увезет их и пустит на дрова? – Хм… – Лизка задумалась, постучала ложечкой по зубам. – А может, он именно этого и хотел? Чтобы кто-нибудь пустил деревянные головы на дрова, уничтожил их? – Так почему сам не уничтожил? Подружка оживилась: – Ответ на этот вопрос дает психологический портрет преступника! Он у нас нежный, трепетный, деликатный! Даже ненужный ему куст алоэ не смог погубить, позаботился о том, чтобы лекарственное растение попало к знахарке! – То есть наш нежный вор хотел бы уничтожить головы чужими руками? Да, это на него похоже. – Я другого не пойму, – сказала подружка. – Зачем вообще кому-то уничтожать деревянные головы истуканов? – Хороший вопрос, – я залпом выпила свой кофе. – Сдается мне, если мы на него ответим – найдем преступника. – Ответим, – уверенно заявила Лизка. – Но не прямо сейчас. Мне уже домой пора, там маманя волнуется, и Митюша, я уверена, еще припомнит, что мы ехали в редакцию, а оказались в буреломе. Придется мне для него какое-то объяснение придумывать, так что вопрос «Зачем кому-то гробить истуканов?» ты пока сама обмозгуй. – Что нам нужно для того, чтобы что-то обмозговать? – спросила я Шуруппака, который остался моим единственным собеседником, когда подруга ушла. – Мо? – предположил кот. – Мозги! Ты абсолютно прав! – Ма… – Шуруппак закручинился. – Мало их, говоришь? Да нет, обижаешь. Достаточно у меня мозгов, просто они утомились уже, перегрелись и плохо работают. Котик, умничка, спрыгнул с моих коленок и двинулся в спальню, по пути призывно оглядываясь на меня. Мы завалились на кровать, и Шура сразу задрых, а я лежала с закрытыми глазами и старалась ни о чем не думать, чтобы дать утомленным мозгам отдохнуть. |