Книга Мухи творчества, страница 46 – Елена Логунова

За окнами уже смеркалось – зимний день короткий. Я вяло подумала, что надо бы встать, закрыть ставни, но пожалела беспокоить устроившегося рядом кота и провалилась в беспросветный сон, как в прорубь.

Проснулась, будто от толчка, потому что под боком взвыл мобильник.

– Я убью его! – убежденно сказала Лизка, когда я нашла сначала трубку, потом ухо и прилепила первую ко второму.

– Кого?

– Того ворюгу! Знаешь, что я обнаружила?

– Третью голову? – Я так обнадежилась, что даже встала с кровати.

– Почти. Вот слушай: я решила перестирать свой шелковый пододеяльник, тот самый, помнишь?

– Век не забуду.

– Положила я его, значит, в тазик, в еле теплую водичку с хорошим шампунем, и стала аккуратно и нежно стирать. А на поверхность щепочка всплыла! Соображаешь?

– Щепочка? – Я соображала, но без особого результата. – Что, вы с Митяем кровать разломали?!

– Да нет же! Кровать у нас крепкая. А щепочка, как я думаю, не наша, а твоя. То есть ваша. В смысле от деревянной головы отколовшаяся. Ты понимаешь, что сделал ворюга, убить его мало?

– Не-а, – сказала я честно.

– Алиса, он не просто так свистнул мой пододеяльник! Он транспортировал в нем твою деревянную голову! Сунул ее внутрь и поволок по снегу, шелк же скользкий, небось поехал со свистом!

– А еще он белый, этот твой пододеяльник, и по цвету сливался со снегом, так что при встрече со случайным прохожим ворюге достаточно было выпустить узел из рук – и тот идеально маскировался на местности! – уже сама догадалась я. – Слушай, а он ведь гений, наш ворюга!

– Гений, да. Но я все равно его убью. И другого гада тоже.

– Это еще кого?

– Того продавца из «Мира белья», который уговорил меня купить этот комплект. Наплел, что ткань стопроцентно натуральная, мол, тутовые шелкопряды ее делали не покладая рук…

– У шелкопрядов лапки. Тутовые шелкопряды – это насекомые.

– Да хоть моллюски! Главное, что продавец мне наврал, натуральный шелк волочения с грузом не выдержал бы, он очень нежный, его даже в машинке стирать нельзя.

– Может, он совсем недолго волок твой шелк по снегу?

– Хм… Тогда третья голова должна быть где-то недалеко от твоего дома! – резонно рассудила Лизка. – Надо бы походить по окрестностям, поискать… Я забегу к тебе сразу после ужина.

Забежала она сразу после своего ужина, но в разгар нашего с Шуруппаком. Влетела вихрем, впопыхах грохнув дверью так, что подпрыгнули и я, и Шура, и кошачья миска, и даже корм в ней.

– Я тоже гений! – ликующе сообщила с порога.

– Хочешь чаю, гений? – спросила я нарочито спокойно, пытаясь снизить градус подружкиного волнения.

Беременным волноваться вредно, даже если повод такой приятный, как внезапное осознание собственной гениальности.

– Пила уже, – Лизка отмахнулась сдернутой с головы шапкой. – Алиса, представь, что ты птица!

Шуруппак у своей миски аж поперхнулся. Я же по-прежнему невозмутимо кивнула:

– Вот так бы разбежалась, полетела… – И все-таки налила подружке чаю с мятой и ромашкой. Хороший чай, очень успокаивает.

– Лети! – разрешила Лизка и плюхнулась на табуретку, сверкая глазами и улыбаясь так странно, что впечатлились бы не только мы с котом, но и опытный психиатр.

– Куда?

– Ну ты же птица? По прямой и лети! Со своего двора – и прямо, прямо…

– Над каньоном, за реку, через дорогу, а там лес. – Чтобы не нервировать подружку дополнительно, я добросовестно перечислила все увиденное сверху на своем воображаемом птичьем пути.

Лизка кивала в такт сказанному, потом помотала головой:

– Не просто лес! Там бурелом!

– А ведь и точно! Бурелом, получается, строго напротив моего двора! – Я демонстративно восхитилась, хотя на гениальное это открытие, если честно, все-таки не тянуло.

– Я вижу, ты по-прежнему не понимаешь, – посетовала подружка. – Алиса, ворюга пер украденные деревянные головы со двора прямиком в бурелом. Но транспортировал он их явно по-разному, ведь пододеяльник у нас пропал лишь однажды. В итоге первая и вторая головы были благополучно доставлены из точки А (Алисин двор) в точку Б (бурелом), а в третий раз преступник не смог одолеть всю дистанцию. И я думаю, это потому, что заснеженная дорога в каньоне гладкая, мягкая, а вот лед на реке неровный, в торосах и трещинах. Пододеяльник там порвался бы моментально, и вор это понял! Улавливаешь, к чему я?

– К тому, что третья голова осталась где-то в каньоне! – Я вскочила и отняла у подружки чашку с недопитым чаем. – Хорош рассиживаться, бежим искать третью голову!

– Бежим, – согласилась она. – Только палки-копалки возьми, пригодятся.

Смеркалось. Оранжевое вечернее небо в треугольном разрезе каньона смотрелось апельсиновой долькой. Мы с подружкой с ускорением шли в закат, и если бы та же Дятлиха увидела нас таких – возбужденных, растрепанных, со щетками для пола в руках, то в ведьмы записали бы уже не только Лизку, но и меня тоже.

По счастью, мы никого не встретили. Паранормальные спрутопоклонники в каньоне уже не роились – Митяй успешно разогнал их, а наши деревенские не совершают моционов на ночь глядя, в вечерний час сидят дома, смотрят телик и ужинают.

Мы резво топали по каньону, периодически делая выпады щетками в сторону подозрительных выпуклостей. Нашли таким образом прохудившееся ведро, поломанный овощной ящик и одинокий рыбацкий сапог, такой огромный, что мне сразу же захотелось вписать его в какую-нибудь легенду.

Типа, сошлись как-то в поединке спрут и великан, и одолел в жестокой схватке первый второго, один сапог от великана остался…

Я даже остановилась, продумывая детали смертельной битвы гигантов, и так получилось, что третью голову обнаружила Лизка.

Резная башка истукана стояла себе у подъема на гору, успешно заменяя собой удобную нижнюю ступеньку.

– Сколько же людей прошло тут, не подозревая, что они попирают ногами произведение искусства! – посетовала я, бережно, как археолог, обметая щеткой резное дерево.

– Мы тоже попирали, – напомнила Лизка. – Даже дважды: поднимаясь к метеостанции и спускаясь обратно. Слушай, не очищала бы ты ее так тщательно, под снегом голова твоя пень пнем, пусть постоит неприметной еще ночку, а утром мы ее заберем.

– Никаких «утром», мы заберем ее прямо сейчас! – Я обняла деревянную голову, показывая, что больше с ней не расстанусь.

– Как мы ее заберем, она тяжелая, а у нас даже веревки нет!

– У нас телефон есть. Звони моему брату, своему мужу, нашему участковому!

Муж, он же брат, он же участковый, пришел с веревкой и дровяными санками Буряковых. То ли всерьез похвалил нас с подружкой, то ли сыронизировал: