Книга Мое безумие, страница 24 – Калья Рид

– Наверное, буду трудиться на заднем дворе вместе с Рене.

– И все?

– И все, – повторила я.

– Отлично. Люблю тебя, – сказал он, рассеянно целуя меня в щеку. Прошли те времена, когда один прощальный поцелуй превращался в два, а затем в четыре.

Я проводила его взглядом. Пять дней назад у нас произошла ужасная ссора. Уэс вернулся домой позже обычного. Я поужинала одна. Затем позвонила ему, но мой звонок был перенаправлен на голосовую почту.

Каждую секунду, пока я ожидала его возвращения, внутри меня все клокотало. Мое сердце наполнялось ненавистью. Ее черная и тяжелая волна накрыла меня с головой. Когда Уэс вошел в парадную дверь, я вскочила с места, и потребовала ответа, где он был.

Мы поссорились, но вместо того, чтобы уступить, как я всегда это делала, я уперлась и упрямо гнула свою линию. Он крикнул мне, чтобы я оставила его в покое, а когда я этого не сделала, быстро развернулся и вышел из дома. Он так и не вернулся. На следующий день он пришел домой и извинился. Сказал, что ночевал в своем офисе. Я не знала, чему верить. Мы впервые легли спать злые и отдельно друг от друга.

Я зажмурилась и глубоко вздохнула.

Когда же я снова открыла глаза, то увидела, как из-за угла дома, держа в руках лопаты и прочий садовый инвентарь, вышла невысокая женщина. Она шагала решительно, как будто ведомая некой целью. Подойдя ко мне, незнакомка резко бросила на землю свою поклажу. Я подождала, когда она поднимет глаза и поздоровается, но она поспешила назад к своему грузовику.

Я несколько минут наблюдала, как она снует между грузовиком и задним двором. Обычно я молчалива и сдержанна, но на этот раз мне почему-то захотелось представиться и поговорить с ней.

Я покашляла, и она, наконец, подняла голову. На голове у нее была бейсболка, чей козырек закрывал верхнюю часть лица. От пребывания на солнце ее кожа была карамельного оттенка, черные волосы собраны в хвост. Даже не видя всего ее лица, поняла, что на нем нет косметики. Она казалась полной противоположностью тем женщинам, в обществе которых я проводила большую часть времени. Уже по одной этой причине я была заинтригована.

– Привет, – выпалила я.

Она приподняла козырек бейсболки и быстро окинула меня взглядом.

– Привет.

– Я знаю, вы новый садовник, но я подумала, что мне стоит представиться. – Я подошла к ней. Она уже опустилась на колени возле клумбы.

– Я знаю, кто вы, – сказала она. Затем сняла перчатки, положила их на обтянутое джинсовой тканью бедро, улыбнулась и пожала мне руку. – Вы – миссис Донован.

Я медленно кивнула и указала на огромное заброшенное пространство позади меня.

– Похоже, вам предстоит много работы.

– Это не так плохо, как вы думаете. Это лишь кажется, что много, но я думаю, что в течение недели смогу высадить цветы и подстричь кусты.

Я удивленно посмотрела на нее.

– Просто поразительно.

Она пожала плечами.

– Это моя работа, миссис Донован.

– Не надо меня так называть. – Она вопросительно посмотрела на меня. – Не надо называть меня миссис Донован, – поспешила добавить я. – Мое имя Виктория.

– Значит, Виктория. – Она посмотрела на ящики с цветочной рассадой, стоящие аккуратными рядами с ней рядом. – А это цветы, которые, я думаю, вам понравятся.

Я посмотрела вниз. Я понятия не имела, как они называются; я видела лишь яркое разноцветье красок. Я не знала, с чего начать.

– Что это за цветы?

Рене прикрыла ладонью глаза и посмотрела туда, куда я указала.

– Это орхидеи, – ответила она. Я опустилась на колени с ней рядом. Похоже, мой вопрос застал ее врасплох.

– Мне они не слишком нравятся.

– Кстати, мне тоже, – призналась она с легкой улыбкой и протянула мне ладонь, и хотя мы только что пожали друг другу руки, это рукопожатие было наполнено смыслом, как будто я заслужила ее уважение. – Я – Рене.

Вблизи я рассмотрела небольшую бородавку на ее переносице. Кофейно-карие глаза окружали лучики морщинок, такие же легкие морщинки появлялись и в уголках ее губ, когда она улыбалась. Она казалась практичной и уравновешенной – из тех людей, которые говорят то, что им нужно сказать, и идут дальше.

– Вам не обязательно оставаться в этой изнуряющей жаре. Я справлюсь сама. – В подтверждение своих слов она наклонила голову и принялась за работу.

Сказать по правде, работы и впрямь было не слишком много. Я оглянулась через плечо на недостроенный дом. В ушах звенел стук молотков и визг пил. Как и будущий сад, я увидела свой будущий дом: на заднем крыльце коричневый плетеный мебельный гарнитур. На французских дверях на ветру развеваются тюлевые занавески. С балок над верандой свисает корзина с петуниями.

По правде говоря, мне было одиноко, и хотя Рене была не из породы людей разговорчивых, мне нравилось настроение, которое она создавала своим присутствием.

– Я… я могу вам помочь, – сказала я. Она подняла голову. Ее взгляд был пронзительным, как у кошки. – Если вы не против, – добавила я тихо.

Рене задумалась. Но затем указала рукой в перчатке в направлении своего грузовика.

– Пойди возьми перчатки, и я тебя кое-чему научу.

Как мне было велено, я подошла к грузовику и нашла на заднем сиденье пару старых перчаток. Неужели я такая открытая? Или у меня над головой висит указатель, который гласит: «Посмотрите на меня! Мне срочно требуются друзья!»

Наверно, да, потому что она поручала мне подсобную работу, например помочь ей вырвать сорняки вдоль дубов и вокруг соседского забора. Все это время мы обе молчали.

Работая, Рене полностью отключалась от внешнего мира – губы плотно сжаты, брови сосредоточенно насуплены на переносице. Зато она всегда тихо напевала себе под нос. Так тихо, что я слышала ее лишь тогда, когда стояла с ней рядом. Закончив поливать цветы, я отступила и окинула их глазами.

– Мне нравятся эти лилово-синие цветы, – сказала я, указывая вправо.

Рене только на секунду подняла голову.

– Это кошачья мята.

– Кошачья мята, – тупо повторила я.

– Забавное название, правда? Непеталактон в растении манит к себе кошек, дарит им временное блаженство. Считайте это кошачьей травкой.

Я улыбнулась.

– Впечатляет. – Окинув глазами остальные растения, я остановила взгляд на цветах, чьи соцветия показались мне интересными. На кончиках лепестки были золотыми, но ближе к головке цветка золото перетекало в ярко-алый цвет. – А эти как называются?

– Это гайлардия, – моментально ответила Рене. – Они и сейчас хороши, но через несколько недель, на пике цветения, от одного их вида у вас перехватит дыхание.