Книга Соб@чий глюк, страница 58 – Павел Гигаури

– Артем, какой ты занудный и неромантичный! Это только в один вечер я не рассчитала силы, а остальные дни были как сказка, – настаивала на своем Светка.

– Хорошая была поездка, – сдался я наконец.

– Время подходит к ланчу. Давайте прервемся, закажем что-нибудь поесть. А там двинем дальше, – предложил Маркс. – Еда на мне.

Мы согласно кивнули. Светкины глаза смеялись в первый раз за долгое время, я уже и не помнил, когда видел ее такой.

– Я закажу из грузинского ресторана. Вот меню, посмотрите, – Маркс достал из стола меню ресторана.

Светка заказала долму, а я – хинкали и бутылку боржоми. Макс позвонил в ресторан и сделал заказ.

Мы встали со своих мест и стали топтаться по комнате, заглядывая в окна и рассматривая журналы на столике.

– Артем, а что вы думаете по поводу инфекционной киноцефалии? Я пишу книгу об этом с точки зрения психологии, о том, как вирус влияет на психологические функции человека, и мне интересно мнение людей разных специальностей.

– Человека или членовека? – спросил я.

– Макс, а вы знаете, Артем к этому вирусу имеет самое прямое отношение! – вдруг сказала Светка.

– Да? Это какое же? Артем, расскажите.

Я начал рассказ про собачий глюк, его рождение, о том, что открыла сестра, а что – я, как вирус влияет на мозг человека и превращает человека в членовека, о том, что вирус стимулируется Интернетом, просто присутствием Интернета, даже без вай-фая, без пароля, без прямого подключении, и неясно, как с ним бороться.

– Это просто потрясающе! – восхищался Карл Маркс. – Вам, наверное, дадут Нобеля. Это удивительное открытие!

– Мне обещали, что меня не отправят на каторгу, – сдержанно ответил я.

– Почему? Почему на каторгу? За что? – удивился Маркс.

– За то, что вирус во мне мутировал, и мой глюк стал частью его структуры. Слава богу, что они не увидели в этом злого умысла. Хотя сестре дадут орден, – объяснил я ситуацию.

– А что вы думаете по этому поводу? – не унимался Маркс.

– По поводу ордена или каторги?

– По поводу самого вируса и всей ситуации. Ведь человек оказался физически привязан к Интернету, он стал его частью, возможно, зависимой частью! – восхищался неизвестно чем Маркс.

– Я вам, Маркс, простите, Макс, так скажу…

– Вы если хотите, можете называть меня Марксом, не запинайтесь, а то ход мысли потеряете, – вставил Маркс Макс.

– Ход мысли потерять сложно, она возвращается, как бумеранг, только если зазеваешься, может неожиданно долбануть по голове с неожиданной стороны. Так вот, Интернет – это свобода, а русская пословица говорит: дай дураку волю – заведет в неволю. Похоже, так и получилось. Люди письками прилипли к паутине, и пауки-арахнократы будут их пожирать; сначала переваривать изнутри, а потом высасывать суп из оболочки, – закончил я прерванную мысль.

– Меня интересуют две вещи, которые в совокупности образуют новую науку: первая – это эволюция, естественный отбор и психология, и вторая – как эти две вещи влияют друг на друга. Как эволюция меняет психологию человека и как психология влияет на естественный отбор? Это мой академический интерес.

– И что вы думаете по этому поводу? – живо заинтересовалась Светка.

– Я думаю… – тут Маркс посмотрел на телефон. – Вот, пожалуйста, Интернет говорит, что еда будет здесь через пять минут. Это потрясающий технический прогресс, огромный поток информации, новые виды деятельности, экономический рост. Но! Интернет снижет КПД сексуальной деятельности человека.

– Это как? – удивилась Светка. – Ведь, если что, люди с Интернетом занимаются сексом больше, а не меньше!

– Совершенно верно, Светлана! Люди занимаются сексом больше, потому что в Интернете много голых или почти голых попок, сисек, мощных голых торсов, и уж если совсем вкрутую, то полно порнухи. А сколько надо совершить половых актов, чтобы зачать одного ребенка?

– Ебливость в обществе повышается, а рождаемость падает. Об этом меня один дедушка предупреждал, – согласился я с Марксом.

– Умный дедушка! – восхитился Маркс. – Академик?

– Нет. Простой, точнее, очень непростой Дедушка из Владимирской губернии.

– А кто это?

– Это длинная история.

– Артем, вы полны длинных историй, – восхитился Маркс. – Расскажете?

– Как-нибудь потом, – отнекивался я.

– Хорошо. Ловлю на слове. Так вот, с Интернетом все напоминает массовую ловушку для естественного отбора. Знаете, был случай, когда молодой человек, толстоватый, вроде меня, неспортивный, любил компьютерные игры, и вот однажды он играл в компьютере, точно не помню сколько, то ли сутки, то ли больше, пил кофе, всякие стимулирующие напитки, а потом упал замертво. Что скажете?

– Кто-то написал классную игру, по-настоящему захватывающую, – констатировал я очевидное.

– Артем! – вскрикнула Светка.

– Это драматизированный пример естественного отбора, – сделал свое заключение Маркс.

– Согласен. Двойной отбор. Кто-то написал игру и получил за это деньги, и немалые, а кто-то доигрался.

– И другой вопрос о вирусе: почему именно собачьи протеины? Почему, например, не обезьяньи? – таинственным полушепотом спросил Маркс.

– Потому что у меня дома нет обезьяны, – так же полушепотом ответил я, – у меня Собакин, который, гаденыш шерстяной, чихнул на меня. Чихнула бы обезьяна или кот, был бы обезьяний протеин или кошачий. Все просто.

– А вот и нет! Тут как раз не все так просто! Это кажется, что все просто и случайно, но совсем нет.

– Об этом мне Орел Орлович и Анубис говорили, – согласился я в целом.

– Собака оказалась в этой истории с вирусом не случайно, это подтвердило мою теорию. Я сделал очень важное эволюционное открытие.

Я смотрел в горящие глаза Карла Маркса и понимал, что Светке очень тяжело находиться в одной комнате с двумя сумасшедшими.

– Мое открытие в том, что человек произошел от собаки, а не от обезьяны! – глухим голосом, подчеркивая каждое слово, сказал Карл Маркс с хвостиком.

– А как же… – начала было Светка, но запнулась, глядя то на меня, то на Маркса.

– Должен признаться, что вы не застали меня врасплох своим выводом, – сказал я после короткой паузы, – даже и не знаю, что сказать, а такое бывает нечасто. Впрочем, я в биологии не силен. Хотя справедливости ради, замечу как сторонний наблюдатель, что внешне человек больше похож на обезьяну, чем на собаку.

– Конечно, я с вами абсолютно согласен! Поэтому-то все и повелись, это ведь вроде как очевидно, – продолжил мысль Маркс.

– Тогда, следуя вашей теории, получается, что и обезьяна произошла от собаки, – предположил я.