Книга Химеры, страница 25 – Ярослава Кузнецова, Анастасия Воскресенская

— Сюжет прост, — сказал Вильфрем. — Ночь костров, на которой происходит поединок Принца-Звезды с молодым лордом Араньеном за венок принцессы Летты. Араньен мертв, король Халег в гневе отсылает сына в Занозу, принцесса говорит отцу, что будет послушна королевской воле, покуда Энери находится далеко. Свадьба в Катандеране, принц с товарищами тайком возвращаются, похищают невесту, ранят Короля-Ворона, параллельно происходит покушение на Халега.

— Разве принц покушался на отца? — удивилась Игерна.

— Нет, конечно, тут ссылка, видите? Покушение совершили несколько леутских рыцарей. Прошло известие, что Халег убит, в Катандеране начались найльские погромы, Королю-Ворону пришлось вывести своих людей из столицы. Панические слухи оказались на руку лорду Эмрану Макабрину, который и вынудил принца принять присягу мятежных лордов. К тому времени, как принц с сестрой прибыли в Большое Крыло, у лорда Макабрина был уже готов заговор.

— Похоже, вы неплохо перелопатили архивы, Виль, — порадовалась Лара. — «Смерть Летты» умалчивает этот факт. Заказчик будет доволен.

— Спасибо. Итак, сцена присяги и начало мятежа…

За окном снова заворчал мотор, раздались гудки.

— Еще кто-то приехал? — Игерна взглянула на мужа. — Ты кого-то приглашал?

— Нет, дорогая. — Агилар посмотрел в приоткрытую дверь, в глубь анфилады. — Фетт! Кого там черти принесли?

Машина во дворе не заглушала мотор.

В дверях показался слуга. Лицо у него было крайне удивленное.

— Милорд, там дролери приехали. Четверо. От господина Врана…

* * *

— Допрыгалась, лживая самодовольная сука, — прошипел Энриго.

Амарела дернула углом рта и ничего не ответила. На скуле, по ощущениям, наливался здоровенный синяк — богоданный супруг от души врезал ей сразу, как только увидел.

Переворот. Быстро и по-тихому.

А она, идиотка, тупая курица, беспечно вернулась и сунула голову в петлю. Корчила благородную перед Алисаном и Герейном. Докорчилась.

Нет, не думала она, что ее тряпка-муженек на такое решится. Что же ему посулили? Трон? Деньги? Молодую девку неописуемой красоты? Все три варианта сразу?

— Думаешь, не знаю, о чем ты там сговаривалась с Лавенгами? Закопать меня решила.

Энриго накручивал себя все сильнее, смуглое лицо его покраснело, щетка усов растопырилась.

Интересно, никто о разговоре не знал. Кроме нее и собственно Лавенгов. Откуда такие познания?

В ухе звенело.

Давешний офицер навытяжку стоял у двери, глядя прямо перед собой и делая вид, что ничего не происходит.

Чертовы заговорщики не нашли ничего лучше, как запихать ее в ванную в подвальном помещении. Просторное гулкое местечко, ничего не скажешь. Потом можно по кускам спускать королеву в канализацию — если дела пойдут не так.

Соберись, одернула она себя. Попыталась пошевелить прикрученными к спинке стула руками.

Что всегда хорошо в стране, где военные поголовно моряки — так это морские узлы.

— Офицер, у вас пока еще есть право на королевское помилование, — звонко сказала она и немедленно получила во второй раз. Стул завалился назад, и она больно ударилась затылком. Копна волос только слегка приглушила удар.

Энриго некоторое время стоял над ней, возвышаясь здоровенной тушей, потом легко поднял за ворот мундира с поотлетавшими крючками.

— Королева! — фыркнул он. — Позорище. Баба-адмирал! Ну что, нет желания еще покомандовать? Рико, выйди.

— Договор, — сказал офицер, продолжая безучастно пялиться прямо перед собой.

Видимо, ему было неприятно смотреть на то, как избивают женщину; он и не смотрел.

— Сам знаю. Выйди, я сказал.

Амарела потрогала языком зуб.

Шатается.

Голова твоя шатается, идиотка, вот что. А ну соберись.

Хорошо, что мальчишка Хавьер, казавшийся таким рассеянным и робким, успел выпрыгнуть из машины, когда та ехала вдоль отводного канала. Распахнул дверцу и сиганул очертя голову, заставил охрану побегать.

Может, и выжил — несмотря на то, что палили в воду.

Хорошо бы, чтобы выжил.

— Поговорим по-семейному, — сказал вдруг Энриго спокойным голосом, мигом превратившись в приятного и обходительного мужчину, который когда-то так понравился ее отцу. Только на лбу и шее не сошла краснота.

— Рела, я погорячился, признаю. Но ты сама виновата! Как ты могла!

— Что тебе от меня надо?

— Самую малость.

Амарела сморгнула, перед глазами плавали размывчатые круги. Неяркий свет в чертовой ванной комнате мучительно слепил. Энриго заходил туда-сюда, мерно постукивая каблуками сапог. Надо же, какая здоровенная комната, слонов здесь купали, что ли.

Она жила в этом замке до десяти лет, но воспоминания уже сделались смутными.

Толстые стены, драконидский фундамент, плохо освещенные переходы, пыль… И невероятные сокровища, которые иногда возникали среди старинной тяжелой мебели.

Энриго ходил.

Под сводами комнаты с древней мозаичной плиткой на полу гуляло эхо.

Амарела стала смотреть на выщербленную мозаику — драконы и рыбы, змей пожирает собственный хвост, ростки гранатового дерева; дальше — скол, обычный серый бетон, потом снова зерна граната — как капли крови…

— Давай угадаю, — устало произнесла она. — Тебя дожала пролестанская группировка, и мне сейчас предлагается подписать соответствующий договор. Сам ты этого сделать не можешь, потому что пороху не хватит; как только я все подпишу, то стану вам не нужна и вы меня незамедлительно удавите, а народу скажете, что я померла от недолгой, но чудовищной болезни. Да?

Энриго остановился.

— Ну… да. В целом.

— Здорово придумано.

— Лучше подпиши.

— Не дождетесь.

— Я могу макать тебя головой в раковину, пока ты не согласишься, — спокойно сказал Энриго. — Или еще куда похуже. Раз уж ты была такой дурой, что вернулась, то не в твоих интересах пререкаться. Мне несложно объявить тебя предательницей, которая согласилась лечь под обоих Лавенгов, в то время как братский Лестан несет нам стабильность, мир и процветание. А так — умрешь, не запятнав доброго имени, если тебе это важно.

Кто же все-таки донес…

— Да что ты говоришь.

Электрический свет резал глаза. За прикрытым жалюзи окном лаяла собака. О дно чугунной ванны гулко ударялись капли — наверное, кран протекал.

Амарела вздохнула и прикрыла веки. Голова сразу закружилась, и стул поехал куда-то вбок.

— Энриго. Я никогда этого не подпишу. Выкручивайся сам как хочешь. Иди к черту.