Онлайн книга «Принц Генри»
|
– Ты – девственница? – спрашиваю я. – Ну… да. – Тогда на что ты жалуешься? Ты проходишь по критериям. Глаза Сары сверкнули от гнева, и она практически рычит в ответ: – Потому что я – больше, чем просто моя девственная плева, Генри! И делать главной ценностью образованной, умной, страстной женщины тоненький кусок плоти – это просто унизительно! Как бы ты себя чувствовал, если бы вся твоя ценность зависела от крайней плоти? Я обдумываю ее слова, потом усмехаюсь: – Ну, думаю, с этим у меня все в порядке. Мне говорили, что у меня весьма впечатляющая крайняя плоть – по крайней мере, медсестрам нравилась. Может быть, сейчас ее выставляют где-нибудь в музее. Несколько секунд она смотрит на меня, потом вдруг громко смеется. Голос у нее глубокий, чуть хрипловатый, чувственный. – Ты ужасный человек. – О, я знаю, – качаю головой по поводу всего этого. – И феминист из тебя еще хуже. – Согласен. Над этим нужно поработать. Но ты ведь мне поможешь? Мы должны проводить больше времени вместе – каждую минуту, днем и ночью. Вот ты и сделаешь из меня человека. Как следует отшлифуешь. Сара толкает меня в плечо. – Ха! Да, я понимаю, о какой «шлифовке» ты говоришь. Теперь мой черед смеяться – конечно же, она права. – Но у тебя никогда никого не было? Правда? Сара пожимает плечами. – Пенни и я были на домашнем обучении… но в десятом классе был один парень. Потираю руки. – Ну-ка, ну-ка, расскажи мне все во всех интригующих скандальных подробностях. Он был футболистом? Большим и сильным, капитаном команды, самым популярным парнем в школе? Ярко представляю себе Сару, хрупкую, высокую, но изящную, красивую – любой парень отчаянно желал бы, чтоб она оказалась в его объятиях. У него на коленях. У него в постели, или на капоте машины, или верхом на нем… в общем, все вышеперечисленное. – Он был капитаном шахматного клуба. Закрываю глаза ладонью. – Его звали Дэйви. Он носил очаровательные твидовые пиджаки и галстуки-бабочки. У него были светлые волосы, и он был немного бледным из-за астмы. А еще он носил такие же очки, как я, и у него были носки с ромбиками на каждый день в году. – Ты же прикалываешься, да? Она качает головой. – Носки с ромбиками, Сара? Серьезно? Я в тебе разочарован. Вот прямо сейчас разочаровываюсь. – Он был славный, – упрекает она. – Не обижай моего Дэйви. И Сара снова смеется – радостно, свободно. Мой член реагирует жестко и быстро – прежде всего, жестко. Как чертов гранит. – Ну и что случилось со славным мальчиком Дэйви? – Однажды я осталась одна в библиотеке, и он подошел ко мне и стал звать меня на весенний бал. А я была так взволнована и так нервничала, что еле дышала. Я представляю, какой она была тогда, но в моем воображении она ничем не отличалась от себя нынешней. Невинная, милая и такая настоящая, честная – она бы никого не сумела обмануть, даже если бы это было вопросом жизни и смерти. – А потом, прежде чем он успел закончить фразу, я… Я не отдаю себе отчет, что подаюсь вперед и наклоняюсь к ней, пока она вдруг не замолкает, и я чуть не падаю, потеряв равновесие. – Ты – что? Сара прячет лицо ладонями. – Я… В общем, меня на него стошнило. Я пытаюсь не смеяться. Клянусь, всеми силами стараюсь… но я ведь живой человек. В итоге смеюсь так, что машина трясется, и несколько минут не могу произнести ни слова. – О господи. – Да, а на обед я съела рыбу с жареной картошкой, – Сара тоже смеется. – Это было отвратительно. – Бедная ты, – качаю головой, все еще посмеиваясь. – И бедняга Дэйви. – Да, – она трет под глазами. – Бедняга Дэйви. После этого он ко мне даже не подходил. – Трус. Он тебя просто недостоин. Чтобы сходить с такой девушкой, как ты, на весенний бал, я бы переплыл целое озеро рвоты. Она широко мне улыбается, и ее щечки краснеют, как два блестящих яблочка. – Это самое приятное, что мне когда-либо говорили. Играю бровями. – Да, я умею делать комплименты. Сара качает головой. – Ну в общем, потом по школе поползли слухи, и ко мне уже никто не хотел приближаться. И вот мне двадцать пять, и я, вероятно, даже больше девственница, чем была сама Дева Мария. Сара перекрестилась – полагаю, просто на всякий случай, чтобы не богохульствовать. – Но какой-то опыт у тебя все-таки есть, правда же? – Я многозначительно потираю пальцы друг о друга. – Пусть и только наедине с самой собой. Самоудовлетворение вообще полезная штука, для души. Ее реакция – румянец пятого уровня… малиновый. – Это слишком личное, – пробормотала она. – Значит, все-таки да. И черт возьми, все эти образы, которые приходят мне в голову! Мой член чуть не стонет – я готов отдать яйцо, чтобы посмотреть, как Сара фон Титиботтум себя ублажает. – Ну, поскольку я пока живу в твоей комнате, надо разработать систему знаков. Вешать носок на дверь или что-то в таком духе. Не хочу же я лишать тебя удовольствий. Или… ты можешь разрешить мне посмотреть. Из меня чудесный зритель. Сверкнув на меня глазами, она все еще краснеет. – Ты мне больше не нравишься. Легонько щелкаю ее по носу. – Врушка. * * * Когда мы возвращаемся во двор замка, нас уже ждет Джеймс. И выглядит он совсем не радостным. Честно говоря, сейчас он похож на светловолосого Халка… притом вот за мгновение до трансформации. Сара тоже это замечает. – Он явно расстроен. – Ага. Мы выходим из машины, и Сара разворачивается так быстро, что я чувствую ветерок. – Так, мне нужно к Пенни. Пока! – Трусиха! – кричу ей вслед. Она просто отмахивается, не оборачиваясь. Медленно подхожу к Джеймсу – осторожно, как исследователь, забредший глубоко в джунгли Амазонки, впервые выходящий на контакт с представителями племени, никогда не видевшими внешнего мира. Протягиваю ему свои дары, мирное подношение – двойной бургер с сыром. – Я принес тебе бургер. Джеймс зло вырывает пакет у меня из руки, но… хотя бы не выкидывает. Он поворачивается к одному из мужчин, стоящих за его спиной. – Мик, неси сюда. |