Книга Прикосновение полуночи, страница 84 – Лорел Гамильтон

– Настолько независимые, что мы воевали между собой, пока все не согласились, что нам нужен верховный король, – сказал Рис. – Верховный король был один, не два, как сейчас.

– Досюда я знаю, – прервала я. – Основатель Неблагого Двора был изгнан благими, но отказался покинуть волшебную страну. Он скитался от двора ко двору и просил пристанища, но все боялись сидхе, так что наконец остался только один двор – слуа. Самые жуткие и меньше всего похожие на людей из фейри. Они приняли его, и с того времени любой изгнанник-сидхе мог попроситься к слуа.

– Прелестно, – сказал Рис. – А когда и как неблагие отделились от слуа, знаешь?

– Когда набралось достаточно сидхе, которые не хотели называться слуа.

– Почти так, – кивнул Дойл.

– Почти? – удивилась я.

– В то время фейри определенного вида могли просто стать настолько сильны – магически сильны, – что их признавала сама волшебная страна и создавала для них королевство. Один из присоединившихся к слуа сидхе стал нашим первым королем. Страна создала для него место, где он мог править, и сидхе покинули двор слуа и образовали собственный двор.

– Пока понятно.

Я ждала продолжения.

– Мы не решаемся продолжать, – сказал Рис, – потому что до сих пор мы не сказали тебе самое неприятное.

– Что?

– Двор без правителя начинает таять, – сказал Никка.

Они все поглядели на него с удивлением, словно не ожидали, что у него хватит смелости произнести это вслух. Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять намек.

Во всеуслышание это объявил Гален:

– Да спасет нас Богиня, это с нами и произошло. У нашего двора не было истинного правителя, потому ситхен и умирал. Наш кусок волшебной страны умирал.

– Не только наш, – заметил Дойл.

– А чей еще? – поинтересовалась я.

– Наши светлые собратья следуют за королем, которого не признал их ситхен.

– У них ситхен тоже не признал никого из лордов? – спросила я.

– Послухам... Это только слухи, помни... Вместо того чтобы приветствовать сидхе, которого выбрал ситхен, Таранис его изгнал, – сказал Рис.

– Это не слухи, – бросил Дойл.

Все лица повернулись к нему.

– Кто? – только и спросила я.

– Айслинг, – ответил он.

Что-то в лице Холода сказало мне, что он тоже был в курсе. Остальные, похоже, были так же потрясены, как и я.

– У них был настоящий король, и Таранис его изгнал?!

Дойл с Холодом кивнули.

– Но это чудовищно, – сказал Никка. – Даже Андаис была готова отдать трон, если найдется истинная королева.

– Благой Двор знает? спросила я у Дойла.

– Очень мало кто знает, – ответил он.

– Но такие все же есть?

– Есть.

– Как они могут его поддерживать? У неблагих не оставалось другого выхода, но у них был король для благого трона! Им не грозило вымирание.

– А наш ситхен признал Айслинга, когда он пришел сюда? – спросил Гален.

– Нет.

– Почему?

Дойл пожал плечами, и я догадалась, что это и было ответом или что другого ответа у него не было.

– Ванна готова, – сказал Китто деловым и безразличным тоном, точно как слуга.

Я тронула его за плечо, и он робко улыбнулся. Мне в голову пришла мысль.

– А холм гоблинов узнал Курага, когда вы переселились в Америку?

– Я не так много значу, чтобы мне говорили такие вещи. Я не знаю.

– Гоблины потеряли меньше, чем сидхе. Они сохранили все, что мы им оставили.

– Но погодите, – сказал Гален, – благие тоже меньше потеряли в силе, чем мы. Почему? Разве оба двора не должны приходить в упадок с одинаковой скоростью?

– Должны, – подтвердил Дойл.

– Но их магия не тает, – сказала я.

– Или так кажется, – поднял бровь Рис.

– Тебе что-то пришло на ум, – догадался Дойл.

– С чего это Таранис настолько потерял голову, что освободил Безымянное, наше чуть ли не самое опасное волшебство, и послал его в человеческий мир охотиться на Мэви Рид? Она жила в ссылке больше века. Визит Мерри вряд ли был причиной. Наш визит мог бы подтолкнуть его к мысли подослать к Мэви парочку убийц, но не к освобождению Безымянного. – Рис качнул головой. – Я об этом долго думал и так и не увидел смысла.

– А его приглашение Мерри на бал? – напомнил Гален. – Тоже непонятно. Он ее всю жизнь ненавидел.

– Не ненавидел, Гален, для ненависти нужно что-то чувствовать к человеку. Мой дядя обо мне попросту не думал. Я при Благом Дворе была еще более пустым местом, чем здесь.

– Так с чего же ему так загорелось тебя повидать?

– Никому из нас это внезапное приглашение не нравится, – заметил Дойл. – Но мы это обсудили и решили его принять.

– Я все еще думаю, что это слишком опасно для Мерри, – сказал Гален.

– Мы будем с ней и сможем ее защитить.

– Знаете, было бы очень интересно прихватить туда Айс-линга в составе моей почетной стражи.

– Не думаю, что Таранис разрешит ему ступить на свой порог, – сказал Дойл.

– Если он откажет в праве войти одному из моих стражей, я могу расценить это как оскорбление и отвергнуть приглашение.

Они переглянулись.

– Смысл есть, – сказал Рис.

Гален кивнул:

– Я одобрю все, что удержит Мерри от посещения этого бала.

– Как ты можешь так говорить?! – воскликнул Холод. – Ты же видел, что сделало с Меланжель одно прикосновение Айслинга. А Таранис поставил условием, что Мерри могут сопровождать только те, кто побывал в ее постели.

А я вспомнила не жуткое безглазое лицо Меланжель, а тот миг, когда Айслинг меня обнял, и я заметила пустоту в его глазах, словно из них что-то вынули. Айслинг пытался поцеловать меня сквозь вуаль. Ко мне сошла Богиня, и предостережения не последовало. Не было запрета прикасаться к Айслингу. Достаточно ли я сидхе, чтобы спать с Айслингом, в вуали или без? А может, все было много проще? Истинная любовь защищает от магии Айслинга. Достаточно ли сильно я люблю? И стоил ли шанс избежать уготованной мне Таранисом ловушки риска прикоснуться к Айслингу?

– Если вы не пойдете мыться, ванна остынет, – напомнил Китто.

Я обняла его, и он обнял меня в ответ.

– Китто прав. Мне и Галену надо вымыться.