Онлайн книга «Выбор»
— Ну и зря, — сказала я, глотая кашу. На вкус она оказалась ничем не хуже моей собственной стряпни, в каше даже было масло. — До вечера больше ничего не дадут, будет у тебя желудок урчать. — Не будет, я редко ем. Я питаюсь духовной пищей, — прошептала Тяка, вздыхая так, что грудь в ажурном платьице стала похожа на работающие кузнечные мехи. — Вам, предпочитающим земную пищу, этого не понять. — Куда уж нам, — согласилась я. — Отдай мне свою порцию, — попросила купеческая дочь с непроизносимым именем. Я почувствовала досаду — я тоже хотела еще кашки, чего бы не набить желудок на дармовщинку. — А кто хочет мою кашу? — спросила одна из девиц. — И мой чай, он невкусный, без меда! Слопав четыре порции каши и напившись чая, я почувствовала потребность прилечь — набитый желудок требовал горизонтального положения для процесса переваривания. Развалившись на верхней полке, я удовлетворенно срыгнула и подумала, что в тюрьме, в сущности, не так уж и плохо. Если бы еще пиво давали… Вечером, плотно отужинав перловой кашей с малосольным огурчиком, я потребовала начальство. Начальство явиться не пожелало. Тогда мы с Виткой быстро организовали концерт — аккомпанировали тарелками и ложками тоскливым завываниям Тяки (которые назывались «душещипательные романсы о любви»). Стражники недолго выдержали демонстрацию высокого искусства и прислали небезызвестного капитана Анксе. — Спокойно, девицы! — попросил он, вытирая пот с лысины. — Мы требуем переговоров, — заявила я. — Иначе мы продолжим наш концерт. — Нет, мы его усилим! — поддержала меня Блия. Капитан вздрогнул: — Каковы ваши требования? — Вы дадите мне справочку, что я сидела в тюрьме, а не прогуливала экзамен? — спросила я. — Мне нужна теплая одежда! Ночью холодно! — закричала Блия. — Дайте нормальной еды! — Подушки! — Одеяла! — Чаю с медом! — Перинку! — Расческу! — Почему в камере нет зеркала? Капитан стражи кивал, потом не выдержал и сбежал. — Девочки, готовься! — скомандовала Блия. — Поем «Плач по загубленной молодости». — Она длинная очень, я всех слов не знаю, — сказал кто-то. — Ничего, будем петь, пока помним, а потом начнем сначала. Через полчаса нам принесли подушки, теплые одеяла, полосатые фуфайки и огромную кастрюлю картошки с мясом. — Между прочим, наш ужин вам отдали, — бурчал страж ник, раздавая нам подушки. — Вы можете его забрать, — предложила я, — а мы споем песню голодных студентов. — Не надо, — испугался стражник. — Мы потерпим. — Вам не нравится наше пение? — грустно спросила Тяка. — Что вы, что вы, — фальшиво заулыбался стражник. — Вы очень хорошо поете. Хоть в армию прочив нечисти в Сумеречные горы отправляй. — Зачем? — удивилась купеческая дочка. Стражник сбежал в коридор, закрыл за собой решетку и только после этого ответил: — Чтобы вся нежить разбежалась, а та, что послабее, от ваших голосов вообще сдохла! — Ах ты, негодяй! — закричала Тяка. — Да я три года пению училась! «Бедный учитель!» — подумала я, прыгая на месте, чтобы перловка утрамбовалась в желудке и освободилось место для картошки. Спали мы под трубный храп купеческой дочки. «А Ирга все-таки свинья! — успела подумать я, прежде чем заснуть. — Обвинять в том, что я храплю! Да мне никогда с этой Селести-как-там-ее не сравниться!» Утро началось мрачно. Не привыкшие к дискомфорту девицы стонали и жаловались на жизнь, к туалету за занавесочкой выстроилась очередь, вода из крана текла ледяная. Закаленная суровыми общежитскими буднями, я чувствовала себя прекрасно, с нетерпением ожидая завтрака. Однако вместо пищи телесной в камеру пожаловала пища духовная — мой Наставник. Взвизгнув от радости, я слетела со своей койки и кинулась к нему. Никогда ранее я не была так рада его видеть! — Наставник! — счастливо прошептала я, хватаясь за его черную мантию, как утопающий за спасительный круг. — Ну-ну, — сказал он, похлопывая меня по спине, — успокойся, Ольгерда! Пойдем, нам нужно спешить на экзамен. Радость от встречи мгновенно потухла. Мы зашли за Отто, который выглядел вполне довольным жизнью, если не считать бороды, своим видом напоминающей воронье гнездо. У входа в управление митинговала толпа разгневанных родителей, пытающихся извлечь из застенка своих дочерей. Капитан Анксе потел и краснел, стоя на ступеньках. Ему не давали вставить ни слова. Он проводил нас тоскливым взглядом и попытался успокоить горожан, по всей видимости собирающихся брать штурмом здание. — Разные у меня были ученики, — говорил Беф, быстро шагая к Университету. — Но чтобы вызволять их из тюрьмы перед защитой диплома — такого еще не было! — Гордитесь, Наставник, — заметила я. — Мы такие у вас единственные и неповторимые! Издав короткий смешок, Беф сказал: — Я предпочитаю обычных учеников, с ними хлопот меньше. — Зато с нами веселее, — не унималась я. — Что да, то да, — согласился Наставник. — И седых волос больше. — А нам придется возвращаться в тюрьму? — спросил Отто. — Надеюсь, что нет, — ответил Беф. — Управлению стражи не с руки ссориться в Университетом. Тем более что ваша вина не доказана. Наставник бросил на нас проницательный взгляд. — Надо было его добить, а не тащить к целителям, — пробурчала я, а Отто закатил глаза. Времени переодеваться у нас уже не было, поэтому мы направились сразу к учебному полигону. На удобных стульях за массивными столами уже сидела экзаменационная комиссия, на скамьях для зрителей расположились защищающиеся. Все они были одеты в выглаженные мантии, на головах у девушек были аккуратные прически. Мы с Отто выглядели как помятые воробышки среди стаи ворон. — Извините за внешний вид этих студентов, — обратился Беф к комиссии. — Просто пришлось их только что из тюрьмы вытаскивать. — Я так и знал, что этим все закончится! — не сдержался декан. — Мы как раз были ни при чем! — возмутилась я. — Это было недоразумение, — подтвердил Беф. На лице декана отразилось разочарование. — Сдавайте свои артефакты, — сказал профессор Свингдар, вручая нам по нашему дипломному изделию. Мы сели на крайнюю скамью, игнорируя любопытные взгляды соучеников. — Ола! — раздался шепот. |