Книга Самая желанная, страница 73 – Мэри Джо Патни

После отъезда лорда Фарнсуорта дом, казалось, погрузился в сон, и Диана очень обрадовалась визиту Френсиса Бранделина. Он был, как всегда, вежлив и обаятелен, но в этот раз казался каким-то нервозным, и Диана даже подозревала, что он выпил. Уж не для храбрости ли? За чаем они разговаривали на нейтральные темы, причем Френсис, раскрошив превосходные пирожные, так и не съел ни одного. Сейчас он очень напоминал Джоффри – тот вел себя так же, когда ему предстояло признаться в чем-то неприятном. Наконец, решив, что пора его немного приободрить, Диана сказала:

– Френсис, не хотите ли вы кое-что обсудить? – Они довольно быстро стали обращаться друг к другу по имени. – Вы же прекрасно знаете, что я не болтлива.

Френсис аккуратно поставил свою чашку на блюдце и, понизив голос, пробормотал:

– Я знаю, но все равно… Сказать такое – это почти невозможно.

– Потому что слова обладают магической силой? Думаете, что, как только вы их произнесете, они станут правдой?

Френсис немного подумал, потом с улыбкой кивнул.

– Да, пожалуй, так. Вы очень проницательны.

– Нет, не проницательна, – со вздохом ответила Диана. – Просто у меня в этом опыт – бывает, я не могу сказать то, что должно быть сказано.

Молодой человек посмотрел на нее вопросительно. Но сегодня ей не хотелось говорить о своих проблемах, поэтому она сказала:

– Да, слова обладают магической силой, и именно поэтому они освободят вас, если вы их произнесете.

Френсис встал, стремительно пересек комнату и, остановившись перед окном и сцепив руки за спиной, глухо проговорил:

– Я это знаю. Наверное, потому мне и хочется рассказать вам о моей… слабости. Потому что разговор с вами может стать началом моего освобождения.

Диана тоже встала. Приблизившись к окну, остановилась рядом с молодым человеком.

– Выходит, те люди, на балу киприанок, говорили о вас правду?

– Это и правда, и ложь. – Френсис судорожно глотнул. – Видите ли, когда мальчиков вырывают из знакомой среды и отправляют в школу… Там нет никакого уединения, и более старшие ученики издеваются над младшими. В такой обстановке может возникнуть… очень глубокая привязанность, и иногда мальчики ведут себя… Некоторые считают такое поведение неестественным. – Френсис повернулся лицом к Диане и почти шепотом добавил: – У большинства это со временем проходит, а вот те, у кого не проходит… Мужчины их презирают.

– Значит, у вас не прошло? – тихо спросила Диана.

– Да, именно так. Я надеялся, молился, но, увы, мне так и не удалось от этого избавиться. – Со вздохом пожав плечами, Френсис продолжил: – Поверьте, у меня ничего такого с мужчинами не было, но ведь неестественные желания все равно остались. Знаете, в этом есть некая ирония. Я не против женщин, они мне нравятся. – Он посмотрел на Диану с робкой улыбкой. – Вы, например, мне очень нравитесь. Но дело в том, что я не хочу… не хочу заниматься с женщинами любовью. Иногда мне кажется, что я таким родился. Наверное, я никогда не смогу стать нормальным…

И тут Диану вдруг осенило.

– А недавно кое-что изменилось, не так ли?

– Вы действительно очень проницательны. – Френсис отвернулся к окну. – Закончив университет, я вел себя как благовоспитанный молодой джентльмен и делал все, что положено в обществе, – ходил на балы, где общался с молоденькими девушками, но старался не давать поводов для ожиданий. Я надеялся, что когда-нибудь встречу девушку, в которую смогу страстно влюбиться… И тогда все было бы в порядке. Но этого так и не случилось.

– А потом вы… – подсказала Диана.

– А потом я страстно влюбился. – На щеке Френсиса дернулся мускул. – Но… но не в женщину.

Диана промолчала, не зная, что сказать; все это выходило за пределы ее опыта, но она почувствовала, что молодой человек в отчаянии, и мысленно попросила Бога подсказать ей правильные слова.

– А он… отвечает на ваши чувства? – спросила она наконец.

– Мы об этом никогда не говорили. – Френсис принялся теребить край голубой парчовой портьеры, и руки его дрожали. – Он на несколько лет старше меня и опытнее. Мне кажется, мы с ним… одного типа, хотя… Когда мы вместе, не происходит ничего скандального. Но то, что я чувствую и вижу в его глазах… – Френсис умолк, тяжело вздохнув.

И именно в этот момент Диана по-настоящему его поняла. Чувства, которые звучали в голосе Френсиса, не особенно отличались от тех, что она испытывала по отношению к Джервейзу, или Мэдди – к Николасу. Диана не могла поверить, что такая любовь могла быть тяжким грехом.

– Но то, что ни один из вас не может заговорить об этом, ведь трагедия, – прошептала она.

Френсис судорожно стиснул край занавески тонкими изящными пальцами.

– Да, конечно. И знаете, это ведь считается ужасным преступлением. Каждый год за подобное кого-нибудь вешают. Даже одно только обвинение в этом может отравить мужчине жизнь.

Помолчав, Диана осторожно спросила:

– В других странах дело обстоит так же?

Френсис пожал плечами.

– Точно не знаю, но не думаю. Англия – самая нетерпимая страна в мире. В древности любовь между мужчинами не считалась грехом. И даже в наше время… Говорят, в Италии и Греции такое поведение не очень осуждается. Я слышал это от англичан, которые туда ездили. И знаете, я уже думал, не будет ли это выходом для меня…

– А может, стоит спросить вашего… друга, не захочет ли он отправиться с вами в путешествие, – предложила Диана. – В Италию или в Грецию.

Френсис снова пожал плечами и тихо пробормотал:

– Что ж, возможно, действительно стоит. Полагаю, это отчасти решит проблему, но все же… Думаю, мне надо научиться понимать самого себя.

– Если сможете – непременно победите, – сказала Диана и, немного помолчав, вглядываясь в лицо собеседника, вдруг спросила: – А почему вы решили поговорить об этом именно со мной? Вы же меня едва знаете.

– И это одна из причин, – ответил Френсис. – С тем, кто не знал меня на протяжении многих лет, говорить легче. А еще… вы напоминаете мне Мадонну, вы все понимаете. Я подумал, что если кто и может меня принять, то это вы. – Его лицо исказилось болезненной гримасой. – Но как же моя семья? Мать, младшая сестра, мой кузен Джервейз… Если они об этом узнают, то будут меня презирать? – Он со вздохом помотал головой, словно пытался отрицать этот факт своей жизни, потом вдруг в отчаянии воскликнул: – Диана, вы ведь мать! Скажите, как бы вы к этому отнеслись, если бы узнали, что ваш сын… что он такой, как я?

Диана закрыла глаза, сдерживая слезы. Не трудно сочувствовать тому, с кем она лишь недавно подружилась, но представив, что с таким же вопросом к ней обратился бы ее взрослый сын, она почувствовала, что это было бы для нее настоящей трагедией. Она со вздохом открыла глаза и взглянула на Френсиса. Тот стоял прямо перед окном, и его каштановые волосы блестели в ярких лучах солнца. Молодой человек ждал ответа, и в глазах его была безысходная тоска – казалось, он уже ни на что не надеялся.