Книга Собрание сочинений. Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы, страница 106 – Юрий Мамлеев

— Ладно, доченька, не рыдай, — утешила Варвара Егоровна. — Мой Петя завсегда со смертию в ладах был…

— Разберемся, — подтвердил Петя.

— Как же мне доказать, что я на вас не донесу, если вы меня отпустите, — слезливо пожаловалась Лиза.

Душин расхохотался.

— Мне бы ваши проблемы, — сказал. — А сейчас спать.

— Баиньки, баиньки, — пропела Варвара Егоровна.

— Лизе постелить в левой комнате, на мягком диване. В подвале ей делать нечего, — разъяснил Душин.

— Вы только, Лизонька, не вздумайте убежать… Мы живем скромно, но у нас охрана; не ровен час — пристрелят, — заботливо высказалась Варвара Егоровна. — А вы, я гляжу, до жизни охочи…

Душин встал.

— И ночью не обливайтесь холодным потом. По-мужски говорю, никто вас не тронет, и я в том числе. А утром поговорим.

…Утро выпало солнечное, с голубизной. Лизу ночью мучили кошмары, будто ей на том свете тяжело придется. Все вздыхала и вздыхала во сне. Но проснулась — и кошмаров нет как нет. Был уже полдень. За стеной слышен был голос Душина. Он разговаривал с кем-то довольно резко. Лиза оделась, вышла, и ее добродушно встретила Варвара Егоровна.

— Ну, дочка, — проворковала она, — садись завтракать. Мы уже.

Завтрак оказался плотным, вкусным.

— А я уйду, — добавила старушка. — Петр хочет с тобой наедине побеседовать по душам.

У Лизы слегка задрожали колени. Вошел Петр, и она молниеносно увидела в его по-прежнему мрачных глазах тайное доброжелательство. Дрожь в коленках тут же прошла, и она успела даже быстро погладить свои колени — мол, жива и буду жить.

— Как вас по батюшке, — робко спросила Лиза.

— Зови меня Петр, — сурово ответил Душин. — С тебя хватит такого названия.

Он сидел против нее за столом, а она растерялась и не могла кушать дальше. Помолчали.

— Как же они меня спутали? — прошептала Лиза.

Душин махнул рукой.

— Темный не потрудился посмотреть, на месте ли «Мерседес» ваш. Он отъехал, и это должно было бы вызвать сомнения. «Мерседес» всегда ждал Медакину.

Лиза хмыкнула и собралась что-то сказать.

— Где твой муж, родители? — прервал ее Душин.

— Муж в командировке. Родители далеко, в Ростове.

Душин посмотрел на нее сочувственно. Этот взгляд придал ей смелости.

— Петр, кто вы?.. Вы такой странный, непонятный для ума человек!

Душин нехорошо улыбнулся, но Лизе понравилась эта жутковатая улыбка.

— Я — человек, которому этот мир не нравится, — проговорил Душин, но улыбка не исчезала на его лице.

— В каком смысле — не нравится? Вы ведь имеете в виду весь мир?

— Я имею в виду все.

— Может быть, только этот, земной мир? Или другие тоже?

— Все они хороши, — угрюмо ответил Душин. — Но вообще-то я говорю об этом…

Лиза замолчала.

— Тревожно в нем как-то, — поежилась она. — Нету определенности. Не поймешь, что в конце концов с нами будет… А я-то в чем виновата перед вами? — спохватилась она. — Денег у меня нету. Вы, небось, за Галину миллион с гаком хотите?

Душин расхохотался.

— Не меньше.

Лизе внезапно стало страшно за него.

— Петр, но это же авантюра, риск! Виктор, ее муж, всю Москву на ноги поднимет! У вас ничего не получится.

— Получится. Мой источник описал этого человека. Он слишком любит жену, больше даже, чем своего сына. Да и вообще, я детей не трогаю. Он человек слабый в этом плане и не будет рисковать ею… А детали все продуманы до конца.

Лизой овладело странное беспокойство за Душина.

— И что же, неужели нет риска?

— Риск есть, но небольшой.

Лиза вздохнула.

— Петр, и зачем вам такие деньги? Я, например, без всяких денег счастлива. Мне тоже это мироустройство не по душе, но что делать? Я тревожусь, но я счастлива, потому что живу, потому что я есть. Все самое главное дается бесплатно… Жизнь, любовь, вера, творчество, бессмертие души… — Лиза воспалилась. — Вы такой необычный человек! Были бы вы… — она замялась.

Душин улыбнулся.

— Был бы я обыкновенный бандит, ты бы со мной так не говорила… Да и я бы с тобою говорил по-иному…

— Вот именно, — обрадовалась Лиза.

Душин встал, подошел к шкафу, вынул оттуда бутылку водки, отлил полстакана и выпил. Лиза испугалась. Душин вернулся и проговорил:

— Все, о чем ты, Лизок, причитаешь, — правда. Но эта правда не для меня. Я, Лиза, оградиться от мира хочу. Чтобы вообще в нем не участвовать. Ни в каком смысле. Ни в бытовом, ни в деятельном, ни в душевном — ни в каком. Но для этого деньги нужны. Относительно большие деньги. Я знаю, как с этими деньгами устроить для себя другую жизнь. Надоел мне этот мир, и все тут.

— Слава Богу, что вы о самоубийстве не мечтаете…

— Еще чего…

Лиза вздохнула.

— Жестоко очень. Галину-то. Я понимаю, жесткость нужна, но жестокость… не дай Бог.

— Ничего с этой Галиной не случится. Еще благодарить меня будет за развлечение. Не все же по курортам кататься, надоедает…

— Эх, — только и сказала Лиза. — Я тоже по курортам ездила, но мне лучше в саду, на даче, на травке лежать и думать — о том, что я жива…

Душин даже выпучил глаза.

— Если я странный, то и вы странная, Лиза. Надо же так радоваться, оттого что существуешь…

— Не я одна такая… Петр, но вы-то разве не радуетесь?

Душин загадочно посмотрел на нее.

— Ты многого хочешь сразу… На такой вопрос я тебе пока ответить не могу.

…Прошло три дня. Они уже стали яростными и неразлучными любовниками. Варвара Егоровна души в Лизе не чаяла. Все улыбалась и даже подмигивала ей. Кормила отрадно, вдоволь. Темный и Крабов осторожно прислуживали ей по понятиям.

В бреду поцелуев Лиза шептала:

— Откуда у тебя власть такая над людьми… Кто ты, Петр? Ты так и не открыл мне себя…

Петр молчал, и она уходила в бред. В этом же бреду страх порой овладевал ею.

— Мы останемся вместе навсегда… — шептала она. — Но не надо идти на риск и преступление… Мы найдем, как отгородиться от мира… Деньги только свяжут с этим проклятым миром.

Отдыхая, за обедом, за чаем, она, расширив глаза, говорила:

— Не все в мире плохо. Например, я люблю Россию…

Душин отвечал:

— Ты о другом… Мы говорим о разных вещах… Постарайся понять меня.

— Я понимаю… Ты говоришь о мире в целом, о мироустройстве… Я не дурочка…