Книга Хороший день для зомби-апокалипсиса, страница 35 – Василий Панфилов

Дежурный открыл оружейку, и я забрал не только положенный по штату автомат и пистолет, но и ружьё, на что никто не обратил внимания, или что вернее — не придал особого значения. Не я один таскаюсь с холодняком и несколькими стволами, как карикатурный пират.

Для перестрелок с бандами конкурентов лучше «Калаша» у нас ничего нет, а мертвяков желательно встречать картечью или принимать на рогатину.

Картинка полностью обмундированного солдата получается порой тем ещё сюром, но… а куда деваться? Благо, передвигается народ всё больше на авто, а не на своих двоих, так что терпимо.

— … хули вы ползаете?! — не унимается Парахин, перекидывая сигару из одного угла слюнявого рта в другой, — Быстрее, бля! Сам тащ генерал на операцию выехал, а вы, бля, жопами в асфальт вросли!

— Страшнее дурака только дурак с инициативой, — глядя на Парахина, пробормотал Славка, поправляя увесистый рюкзак, а потом и обрез ружья пистолетного типа, висящий справа в самодельной кобуре.

— Н-да… — качаю головой, глядя на Парахина, собирающего всех нестроевых.

— Тащ Генерал приказал! — орал он, раззевая рот так широко, что в моём циничном мозгу мелькнуло «Ну и пасть, сто хуёв покласть!», — Всех, мля! Ты что, сука, хочешь по законам военного времени?!

Вскоре у ворот собралась большая толпа вооружённых «сук» из нестроевых, гомонящая и ни соображающая толком, а что же им, собственно, делать?! Оказалось, мы должны прочёсывать окрестности в поисках диверсантов от НЛМК…

— … ну и нахуя?! — выразил общую мысль пожилой капитан из мобилизованных преподавателей Политеха, выпхнутый за ворота с «коротышом» в руках, — Мы-то здесь при какой, извините, манде?! Мы для профи, извиняюсь, дичь!

— … ах вот с какого хуя, — пробормотал стоящий рядом пожилой прапор, выслуживший пенсию ещё при Эльцине, — сам тащ генерал в операции участвует… тогда конечно.

В голосе его даже человек пристрастный не нашёл бы и толики сарказма. Для человека служивого действительно всё понятно и не нуждается в объяснениях.

— А мне вот непонятно нихуя… — шёпотом сказал Илья, — а вам, тащ прапорщик.

— В… — вздыхаю я, — логика!

— А почему «В»? — не понял Илья, часто заморгав.

— Потому что военная, — ответил за меня Славка, — так, тащ прапорщик?

— Угу.

Нас тем временем начали разбивать по отрядам, распределяя задачи, и я весь обратился в слух.

— … по Зегеля пойдёте дворами, по правой стороне! У банка России соединитесь…

— … от авиацентра Чкалова до Шестой поликлиники, потом по Игнатьева…

Сердце бухает в груди африканским барабаном, норовя выскочить из горла. Илья что-то спрашивает у меня, но Славка, моло́дчик, заткнул друга.

— Я по Гагарина…

— Тащ майор! — махнув рукой своим, начинаю пробиваться к особисту, собравшемуся ехать по Гагарина.

— Евгенов, бля, — неприятно удивляется тот, — ты-то с какого хуя?! Я тебе что говорил? Ты подчиняешься только мне и товарищу генералу!

— С такого же, как и все остальные, тащ майор, — говорю на грани дерзости, но сейчас тот момент, когда можно, — зам военного коменданта с оружием в руках согнал!

— Вот долбоёб… — процедил особист сквозь зубы, — ладно, держись за мной!

— Есть, тащ майор!

— А обвешался-то… — поморщился тот, и очень ловко подбил носком берца щит, висящий сзади на моём рюкзаке, — на хуя всю оружейку на себя нацепил?!

— Виноват! Заместитель военного коменданта велел брать всё, не объяснив задачи!

— Долбоёб, — повторил особист, нервно крутанув разом побагровевшей шеей, — Ладно… давайте на броню!

— Есть, тащ майор! — лихо козырнул я, — Слыхали, орлы?

Мы лихо (насколько это вообще возможно с рюкзаками килограмм по пятьдесят каждый) порысили к БТР, забравшись в десантное отделение и устроились с каким-никаким, но удобством.

— Бля, чуть спину не сорвал, — пожаловался Славка, поводя освобождёнными от груза плечами, — тяжеловато мне пока что с рюкзаком бегать!

— Хули вы сюда залезли? — удивился порученец особиста, заглянув к нам, — Вы товарище майора чем слушали? Жопой? Бараны ебаные… На броню! Нехуй вам тут делать, пошли вон!

Я отмолчался, подхватив рюкзак и подавая солдатам пример.

— Гондон… — одними губами сказал Илья, с натугой закидывая рюкзак на броню. Молча показываю кулак, и он понятливо заткнулся.

— Ездили на броне? — поинтересовался подошедший командир экипажа, среднего роста сержант-контрактник чуть за тридцать.

— Не довелось.

— Ясно… — кивнул тот и показал, как правильно держаться и прочие хитрости.

— Гнать не собираюсь, — сказал он, доставая сигареты, — но как придётся, так что если вдруг что — без обид.

— Понимаю, не маленький, — киваю солидно, тоже доставая курево, — сигариллы, по случаю хапнул. Будешь?

— А давай…

Сделали по несколько затяжек, молча поглядывая по сторонам.

— Значит, говоришь, при штабе… — сказал он, будто продолжая разговор.

— Угу.

— Лёха, — сержант протянул жёсткую ладонь.

— Володя, — пожали друг другу руки без долбоёбской игры в эспандер.

— Правильно сделали, что с Асламовым связываться не стали, — кивнул он в сторону порученца, — гондон патентованный.

— С первого взгляда видно, — киваю согласно.

— Давай! — коротко приказал особист, забираясь в десантный отсек, — Двинули!

— Есть двинули, тащ майор! — козырнул контрактник, ловко запрыгивая в машину и заводя двигатель. Короткий рывок, разворот направо, и мы выехали на Гагарина через площадь Авиаторов.

Ехали в составе колонны из БТРа, Камаза с бойцами и двух легковушек, прижимаясь то к одной, то к другой стороне улицы. Иногда колонна заезжала во дворы, после чего следовал приказ, и мы, пригнувшись, бегали по подъездам, мало понимая в происходящем.

— … классика, — пыхтел Анвар, переодеваясь в доспехи и продевая левую руку в ремни щита, склеенного из нескольких слоёв фанеры, — танкую, да?!

— Осталось только хилера и мага найти, — бурчал негромко Илья, переодеваясь в аналогичный доспех, пропахший потом, — вор у нас собственный уже есть.

— Разговорчики! — осаживаю порядка для, ибо вести подобные разговоры рядом с нашим особистом — напрашиваться на неприятности. Он падла, провокации устраивать любит — то с разговорчиками кого подошлёт, то ещё чего в таком же духе. И это не тот случай, когда работа такая… это призвание и характер!