Онлайн книга «Провинциальная история»
|
Лес загудел. Заворочался, оживая. — Д-дгни… — Дурбин сумел перевернуться на живот, подтягивая ноги. — Т-туда… ушел. — Найдем, — Ежи отряхнулся, прикидывая, стоит ли прямо сейчас отправляться по следу или же сперва помочь людям. Помочь следовало бы, но… Он ведь не целитель! А единственный целитель вряд ли сам справится… и… И сзади донеслось вдруг протяжное ржание. — Маменька! — этот злой голос заставил обернуться. — Маменька… я вас спасу, маменька! По ту сторону сосны, где продолжалась дорога, уходившая вниз, появилась телега, груженая соломой и какими-то мешками. Правила ею престранного вида девица, которая, подобравши платье, подоткнувши его высоко, так, что видны стали загорелые ноги, побитые цыпками, стойма стояла. — Маменька! — зычный голос её окончательно расколол тишину. Сунув пальцы в рот, девица свистнула громко, по-разбойничьи, и крутанула над головою тонкий хлыстик, лошадку поторапливая. Та, правда, если шагу и прибавила, то немного. — Что за… — Стоять! — из сосновых веток выглянула женщина с пистолем. — Руки вверх! За спиной её возвышался мрачного вида мужик в алой шелковой рубахе. В руках мужик держал пистоли и глядел так, что Ежи предпочел руки-таки поднять. — Маменька! — с новою силой взвыла девица и, спрыгнувши с подводы, — лошадь с немалым облегчением перешла на шаг — понеслась к женщине. — Я маг, — счел нужным представиться Ежи. — Верховный маг города Канопень… И знак сотворил, правда, все же опасаясь, что этого будет недостаточно. Местные люди к магам относились с немалым подозрением, полагая их элементами до крайности ненадежными. Но женщина кивнула. И велела: — Пахом, поглянь, что там с поранеными. Лика! Что за вид?! — Маменька, — виновато прогудела девица и потупилась, увидела босые ноги, ойкнула и поспешила подол опустить. — Аграфена Марьяновна, — сказала женщина, кланяясь. — Вот, дочку навестить решила… — Матушка-боярыня… — нянька, сползши-таки с брички, кинулась на землю. — Прости, боярыня-матушка, не уберегли… Лилечку не уберегли… Она завыла, поползла, голося на все лады. — Так, — рявкнул Ежи, понимая, что еще немного и окончательно потеряется. — Аграфена Марьяновна, вы не пострадали? — Боги помиловали, — она осенила себя кружным знамением. — Хорошо… надо, чтобы ранеными кто занялся. И не только ранеными… раненых надо бы… — Пахом, на подводу грузи. Мужик кивнул и с легкостью подхватил кучера. Ежи только и сумел, что кровеостанавливающее заклятье кинуть, хотя нужды в том особой не видел: все одно знаний его и умений недостаточно, чтобы спасти. Его… Но если… — Поедете по тропе, — сказал он, решившись. — И Дурбина возьмите. И прочих тоже… скажете, что от меня, чтобы… там Евдоким Афанасьевич, может, подскажет чего. Подумалось запоздало, что следовало бы предупредить, поелику для человека обыкновенного встреча с Евдокимом Афанасьевичем может быть… непростою. Аграфена Марьяновна кивнула. — И ведьма… если поможет, то только она. А я… — Найди Лилечку, боярин, — нянюшка вновь подала голос. — Найди… — Найду, — пообещал Ежи и поглядел на лес. Поможет? Дерева закачались, заскрежетали на все голоса. Они тоже не любили тех, кто вершил беззаконие. — Скажите госпоже Анастасии, что… если вдруг, то за её зверем Анатоль присмотрит. Ладно? Он присел подле Дурбина, которого сунули меж двух мешков. И тот сидел тихо, зубы сцепивши, только дыхание его было тяжелым. — Постарайся не отойти, целитель. — Н-не дождешься, — просипел Дурбин и оскалился. — В-выследи… т-только… ам-млетов на нем… много. — Не спасут, — Ежи отступил к лесу. Вроде всего-то шаг, но уже звенит, гудит вокруг чаща, а знакомая тропа вновь ложится под ноги, приглашая. Лес знает. Лес смотрит. Лес… приведет, куда надобно, если поверить. Ежи готов был поверить и платить тоже. А потому, остановившись, вытащил из-за пояса ритуальный нож. Подумалось, что за все-то годы жизни его ни разу пользоваться не пришлось. И к лучшему. Это не было ритуалом, ибо ритуал требует точности, выверенности и опутан многими правилами. Это… было памятью? Чем-то кроме? Ежи не знал, но, вспоровши кожу на запястье, прижал руку к зеленым мхам и сказал: — Моя кровь — твоя кровь… Сказанное слово упало да утонуло в зеленых недрах. А лес… лица коснулся теплый ветер, будто кто лизнул Ежи в щеку, ласково так, ободряя. И хорошо. Стася тоже услышала выстрел. Сперва один, потом второй, а следом, чуть позже, и третий, звук которого показался ей особенно резким, будто стреляли где-то неподалеку. Определенно, неподалеку. Купцы переглянулись с явным удивлением. А Ежи бросился прочь. И Стася собиралась броситься следом и, наверное, бросилась бы, да только Бес заступил дорогу. — Мр-р-ра, — сказал он с укором. — Верно, государыня-ведьма, — молвил Фрол Матвеевич, и Матвей Фролович кивнул, соглашаясь. — Негоже это воевать… — Стреляли? — уточнила Стася зачем-то. — Стреляли. — Кто? — Кто ж знает? — Фрол Матвеевич к коляске подошел и, покопавшись, вытащил оттуда ружье. Точнее Стася решила, что вот эта штука, огромная, которую нормальному человеку и не удержать-то, и есть ружье. — От сейчас сходим и поглядим. — Твоя правда, брате, — Матвей Фролович обзавелся парой пистолетов вида превнушительного. — А вы тут побудьте. — На всякий случай. — Именно. Бес кивнул и поднялся, хлестанувши себя хвостом да по бокам. А после на купцов глянул и велел: — Умр. — Не отстанем, — пообещал Фрол Матвеевич. А Матвей Фролович коснулся сложенными щепотью пальцами лба. И поклонился, то ли Стасе, то ли Бесу, что было совсем уж невозможно. И тоже ушли. — А… мне что делать? — жалобно поинтересовалась Стася, не очень надеясь на ответ: — Кваску испить? — Баська, высунувшись из дому, подала квасок в резной уточке, которую держала обеими руками. — Вы не думайте, возвернуться. — Ага… — Не впервой татей гонять… |