Онлайн книга «Детектив для уютной осени»
|
– И что дальше? – Дальше… ничего. Дальше помню, что ты меня трясешь и орешь. Меркурьев помолчал, вспоминая. – На площадке не было ни бревна, ни камня. Я точно тебе говорю! Там даже птичьего помета почему-то нет! Ты что, упала на ровном месте? – Да не на ровном! Я споткнулась!.. – Обо что? – Я не помню! Что-то на полу валялось! – Обо что ты ударилась? Мура попила из кружки, сосредоточенно скосив глаза, потом сказала: – Вася, я не знаю. Наверное, об этот, парапет! Обо что я еще могла удариться? – Вот этого я не знаю, – произнес Меркурьев язвительно. – Обо что угодно! Об острые грани Вселенной или о край временного континуума!.. – Я понимаю, что ты мне не веришь. – Верю! – воскликнул Меркурьев. – Каждому слову!.. Голова сильно болит? Мура потрогала голову, сначала с одной стороны, потом с другой и призналась: – Не очень. Так, просто побаливает. Они помолчали. Василий Васильевич взял богдыхана и стал приставлять ему фарфоровую голову. Она, ясное дело, не держалась, Меркурьев ее ловил и приставлял опять. Мура посматривала на его руки, потом сказала: – Не трогал бы ты его. – А что такое? – моментально взъярился Василий Васильевич. – Возмущаются энергетические поля потусторонних сил? – Не знаю, – сказала она. – Мне не нравится, что ты его трогаешь. – У меня два вопроса. Первый: откуда ты знала, что за маяком мертвое тело? Когда мы первый раз к маяку забрались, ты точно знала, что там труп. Откуда?.. Ты что, его уже видела? – Видела, – призналась Мура, – но не глазами. – А-а. – Вася, послушай. – Она поднялась и даже руки сложила, словно умоляя. – Ты просто послушай, не сердись. Иногда я вижу, что будет. Я не думаю об этом, не фантазирую, просто откуда-то знаю – сейчас мы повернем за угол, и там будет мертвый человек. И вижу картинку. Мы поворачиваем, и все в точности так, как я видела только что. Это давно началось, я еще маленькая была! – Ты была маленькая и все время видела мертвых людей? Тебе лечиться нужно. Солнечные ванны, физкультура, электрофорез. – Не людей!.. Вернее, не только людей! Я вижу события или картинки. Ну, как это объяснить-то!.. Папа собирался в командировку, а я точно знала, что он не полетит. Я ему даже говорила: пап, ты не полетишь! Они с мамой надо мной смеялись. Он уехал в аэропорт и через три часа вернулся – забыл паспорт, в самолет его не пустили. Они потом допытывались, думали, что это я паспорт спрятала! Папа никогда ничего не забывает, а тут вдруг забыл!.. – А ты не прятала? – уточнил Меркурьев. – Вася, мне было шесть лет! Я понятия не имела, что такое паспорт и где он лежит!.. Но я видела, как открывается дверь, входит папа и мы садимся ужинать. И никакой командировки! Василий Васильевич вздохнул и опять принялся за богдыхана. – Хорошо, допустим, – сказал он наконец. – Допустим, у тебя развита интуиция, хотя я ни в какую интуицию не верю, чушь это все. Ну ладно. Тогда второй вопрос: зачем ты полезла на маяк? Что ты хотела там найти? Или спрятать? Тут Мура сказала нечто такое, что заставило Василия Васильевича уставиться на нее в изумлении. – Я хотела найти фонарь, – призналась она. – Ты даешь. – У него должен был быть фонарь! – продолжала она с жаром. – Ты представь себе – ночь, да еще, по-моему, пасмурно было, облака, луны нет. По «променаду» вдоль моря он дошел, от моря всегда немного светлее. А внутри непроглядная тьма. И лестница!.. – Лестница, – согласился Меркурьев. – Еще какая! – Он не мог подняться без фонаря, а фонарь не нашли. – Его и не искали. – Вот именно. Я пошла искать фонарь. – Нашла? Вместо ответа Мура побежала к двери, схватила с пола мокрую белую торбу – парусиновый мешок на длинном ремне, – покопалась в ней и выудила черную штуковину. – Вот он. Валялся на самом верху. Я, как только забралась на площадку, сразу его увидела. Меркурьев взял фонарь и осмотрел его со всех сторон. Включил и выключил. Обыкновенный дорожный фонарь – довольно тяжелый, такой в карман не положишь, с мощным направленным лучом. Если повернуть линзу, луч становится рассеянным, широким. Василий Васильевич раскрутил донышко и посмотрел, сколько там батареек. Их было четыре штуки, четыре увесистых «бочонка». – Покойник где-то его взял. Или здесь, в доме, или привез с собой. – А если он привез его с собой, значит, собирался на маяк, – подхватил Василий Васильевич. – То есть ничего его не понесло по пьяной лавочке геройствовать. – Из машины тоже не мог взять, – продолжала Мура. – Машина-то уехала!.. И они посмотрели друг на друга. – Нужно спросить Захарыча, не давал ли он Ванюшке фонарь, – сказал Меркурьев. – Хотя можно и не спрашивать. Понятно, что не давал. А если давал, не признается. – Но ты понимаешь, да, Вась? Ванюшка ехал сюда и знал, что пойдет на маяк. Его туда кто-то вызвал. – Кто? Она пожала плечами. – Зачем? Она опять пожала плечами. – А твоя знаменитая интуиция что нам говорит? – Ничего не говорит. Молчит. – Значит, грош ей цена, – с удовольствием подытожил он. Ему очень хотелось перевести все в нормальную, земную систему координат. Труп настоящий. Вот фонарь, вполне материальная штука. Пропавший изумруд – реальное событие. Никаких видений, никаких озарений. Потусторонних сил тоже никаких!.. – Как ты думаешь, – спросил он, – смерть Ванюшки как-то связана с похищением изумруда? – Не знаю, – ответила Мура. – Вася, не надо говорить про изумруд. Пожалуйста. – Что такое?! – Ничего, ничего, – заторопилась она. – Просто это… совсем другая история. Я не могу тебе ее рассказать. – А кто может? – Только хозяйка камня, больше никто. – Значит, я спрошу ее. – Вот и спроси. – И спрошу!.. Василий Васильевич отправился разыскивать Кристину. И не нашел. Девчонку с утра никто не видел, она исчезла бесследно. Спал Меркурьев плохо. Он проснулся среди ночи от грохота бури за окном. Море ревело, и казалось, что во тьме к берегу подплыли доисторические чудовища: это они ревут и беснуются. С черного неба лил ледяной дождь и налил на полу меркурьевской комнаты довольно большую лужу, в которую Василий Васильевич попал, когда встал, чтобы закрыть окно. Поджимая мокрые пальцы, он некоторое время смотрел в темноту и думал, и мысли его были тревожны. |