Онлайн книга «Красная зима»
|
Савва понял правильно. Иван Алексеев мужчиной не был даже в глазах его жены. - Будь ты жамой, Наденька, не искал бы я другой жены. Поцелуй получился коротким, но от этого не менее искренним. До слез искренним. До привкуса соли на губах. - Ох, Наденька… На рубахе Савватея, там, где прикасалась к его плечам Надежда, алели на беленом холсте пятна крови. Алое на белом, как на снегу…. Тора Алексеева в кровь ладони ногтями разодрала, пока слушала его рассказ, да так и не заметила… Свободные герцогства. - Я желаю посещать ваши курсы. - Вы?! Мужчина смотрел на Нини так, словно та была… ладно! Не мокрицей! Но чем-то… достаточно бесполезным. К примеру, фантиком от конфеты. Девушка прищурилась. - Вы имеете что-то против, жом? Мужчина покачал головой. - Тора, посмотрите на себя. Вы не предназначены для этой работы. Зинаида сдвинула брови. Да что ж такое!? Она столько всего уже преодолела! Полкан у ноги согласно рыкнул. С момента прибытия великой княжны в свободные герцогства прошло уже больше десяти дней. Зинаида успела найти дом и выкупить его. Успела познакомиться с соседями. А теперь пыталась устроиться на курсы санитарок при госпитале. Но… ее не брали! Уже третий раз! А учитывая, что в городе это был последний госпиталь… Вот стоит напротив нее доктор, в алом халате и таких же брюках, серьезный, усталый… [6] Сколько ему на вид? Лет тридцать, может, немного больше. Чем-то этот мужчина напомнил Нини цаплю. Высокий, длинноногий, с вытянутым лицом, в очках… темные волосы гладко зачесаны назад, серые глаза смотрят спокойно и упрямо. - Вы считаете, что я с ней не справлюсь, жом? - Я уверен, тора. - Я не боюсь крови. И боли тоже не боюсь. Я уехала из Русины, жом. Доктор посмотрел на девушку в простом темном платье. На собаку рядом с ней. И чуточку смягчился. Русина… Война, революция… что видела эта девочка? Какое горе застыло в ее глазах колотым зимним льдом? Что заставляет ее держать пальцы на ошейнике собаки? Словно бы уверенности набираться… Почему она так настроена? - Тора, пойдемте со мной. Вы когда-нибудь работали сестрой милосердия? - Я… участвовала в работе санитарного поезда. Доктор откровенно фыркнул. - И возил этот поезд знатных особ? Зинаида запнулась. - Как вы узнали? - Тора, а где еще вы могли получить этот опыт? – врач не смеялся, он почти сочувствовал. – Подумайте сами! Поезд, знатные особы… кто у вас, в Русиине? - Император и императрица… - И кого им покажут? У них, кажется, еще дочери? - Д-да… - Вы были в их свите, тора? - Разве сейчас это важно? Их убили, жом… Врач тоже запнулся. - Простите, тора. Но поймите меня правильно. Никто и никогда не покажет начальству тяжелых больных. Чистенькие ранения, распоротая кожа, сквозная ранка, которая заживет за пару недель, не оставив и следа… причем все раненые были из благородных. Верно? - Как вы догадались, жом… простите, не знаю вашего имени? - Станислав. Станислав Садальский, к вашим услугам, тора. - Вы не тор, верно? - Верно, тора. Мои предки были жомами, и я этим горжусь. Сам выучился, сам в люди вышел… Зинаида опустила глаза. - Не обижайтесь, жом. Я спросила не ради того, чтобы вас унизить. Жом посмотрел на нее серьезными глазами, понял, что девушка не врет – и коротко кивнул. - Вы тоже не обижайтесь, тора. Я после ночного дежурства. И очень устал. Когда мне сказали, что встречи со мной добивается какая-то… тора… - Фифа? Или та сестра милосердия высказалась еще… определенней? Врач улыбнулся краешками губ. - Намного… определенней. Зинаида пожала плечами. - Я не виновата, что произвожу такое впечатление. Но я действительно хочу научиться. - Этому? Врач без предупреждения распахнул дверь в палату – и вошел, заставляя Зинаиду последовать за ним. И девушка закашлялась. Отчаянно и беспомощно. * * * Палата… Рассчитана она была на четырех человек, а расположились в ней не меньше пятнадцати. Запах – хоть топор вешай. Чем пахнет в таких палатах? Человеческими страданиями? Ах, как вы поэтичны! А чего попроще не желаете? Кровь – свежая и загустевшая. Гной. Моча. Все это равно как свежее, так и застаревшее. Тухлятина, экскременты, пот, несвежее белье… все это смешивается в густую симфонию – и так бьет по ноздрям, что у неподготовленного человека может тошнота начаться. Врач привел ее высочество в палату для людей после ампутаций. Здесь лежали те, у кого отрезали руки, ноги… у кого воспалились швы, у кого началась гангрена – и также с последующей ампутацией… Лежали и часто гнили. Не хватало белья, медикаментов, санитарок… даже судна – и те с утра еще не выносили! Доктор пометил себе устроить разнос подчиненным – и с интересом посмотрел на Зинаиду. Та была бледнее мела. Но на ногах стояла и не блевала. Даже странно. Полкан ощерился и зарычал. - Если решите посещать курсы, собака вас будет ждать снаружи, - припечатал Станислав. Зинаида зажала рот рукой – и под ухмылки лежащих поближе, вылетела из палаты. Повело – в коридоре было окно. К нему и кинулась великая княжна, вцепилась в переплет, рванула на себя створки. Фуууу!!! Свежий воздух ударил плетью. Выбил из ноздрей затхлость и кое-как прояснил голову. Хотя и не сразу. Зинаида опомнилась минут через пять, обернулась – и увидела за своим плечом Станислава. - Будете блевать? Или падать? Тора? Зинаида выпрямилась. Ах ты… еще и издеваешься? - Жом, вы себя переоцениваете. Хотя признаю, попытка была неплоха. Это все, чем вы можете меня напугать? |