Книга Хрустальный дом, страница 21 – Екатерина Оленева

Безликие ассистенты в чёрных фраках задвигались с осторожной хищностью, словно танцуя перед распятой на кресте фигурой.

Они кружили как голодные акулы, чуть пригнувшись, вытянув руки с зажатыми в кулаке стилетами.

Прожектора медленно погасли.

Единственное пятно света сосредоточилось на обнажённой до пояса фигуре.

Расширившимися от ужаса глазами Ирис смотрела на сцену. Смотрела и не верила в реальность происходящего.

Может быть это какой-то оптический трюк? Иллюзия? Фокус?

Стилеты глубоко, по самую рукоятку, вошли в тело, подвешенное на кресте. Кровь алым ручьём потекла из ран, собираясь на полу липкой лужицей.

Когда один из безликих вновь воткнул нож в Ливиана и повернул его, расширяя рану, Ирис с трудом сдерживалась, чтобы не заорать во весь голос.

Она не знала, испытывали ли остальные зрители хотя бы половину того тошнотворного ужаса, что она, но происходящее на сцене словно держало людей в трансе.

Никто не шевелился, не разговаривал.

Тем временем фигуры в масках вытащили ножи и из полумрака выскользнула третья фигура.

Маски мягко подхватили соскользнувшее с креста тело и уложили его на мраморный алтарь, до поры, до времени находящейся в тени и лишь теперь ставший заметным.

Все трое ассистента, склонившись, принялись слизывать кровь с ран на груди, с живота, с губ Ливиана.

Было видно, как распластанная на алтаре жертва тяжело дышит — грудь дёргалась короткими вдохами и выдохами.

Рука одного их них скользнула в отрытую рану и Ирис поняла, что больше не выдержит. Иллюзия оно там или не иллюзия, её мозг отказывался воспринимать подобную реальность.

Желудок — тоже.

Она сорвалась с места и опрометью кинулась прочь из зала, мечтая только об одном — добежать до туалетной комнаты прежде, чем её вывернет наизнанку.

* * *

Ноги подкашивались, и чтобы не упасть, пришлось опереться на раковину.

Перед глазами все ещё мелькали вспышки света и сияли размытые пятна крови.

Дрожа, Ирис отвернула кран с холодной водой и опустила под неё руки.

Разжав пальцы, уставилась на четыре полумесяца, оставленных ногтями на ладони.

— Не думал, что ты так отреагируешь, — раздался за спиной бодрый голос.

Ирис с трудом сдержалась, чтобы не высказать Энджелу всё, что она думает о его способах развлечения.

В молчании она закрутила кран с водой. В туалете стало совсем тихо.

И снова противные кровавые пятна-разводы поплыли по белому кафелю.

— Ты в порядке? — поинтересовался Энджел.

В порядке? Ирис так не думала.

— Что ты тут делаешь? — со злостью процедила она. — Это ведь женский туалет?

— К стыду, к моему, я мало обращаю внимание на условности.

Ноги Ирис ещё немного дрожали, так что пришлось прислониться к стене.

— Я тебя разочаровала? Ты ожидал другой реакции?

— Откровенно говоря — да. Большинству подобные представления по душе.

— Такое не может нравиться. Понимаю, тема вампиров ныне в моде, но то, как это подано? Отвратительно! Неужели нельзя было разыграть что-нибудь другое?

— Ты считаешь увиденное розыгрышем? — фыркнул Энджел.

В руках его как по волшебству возник точно такой же стилет, какими действовали маски на сцене.

В следующую секунду лезвие вошло в центр его изящной ладони.

Оглушенный шоком мозг Ирис констатировал спокойное, небрежное, даже скучающее выражение на его лице.

— Как видишь, всё по-настоящему? Это! — Энджел небрежно помахал пробитой насквозь рукой перед лицом Ирис. — И — это!

Он неторопливо выдернул нож из ладони.

— Не закрывай глаза, смотри. Здесь нет ничего страшного. Сейчас всё пройдёт.

Не веря себе Ирис наблюдала как рана на руке Энджела затягивается.

Секунда.

Другая.

И вот уже вместо открытой раны белеет тонкий шрам.

Через минуту даже следа шрама не осталось.

Энджел достал из кармана платок, стёр остатки крови с ладони и выбросил окровавленную тряпку в мусорный контейнер.

Ирис с шумом вдохнула воздух, стараясь успокоить бешено заколотившиеся сердце.

— Ты спрашивала о наших семейных особенностях? Вот они. Втыкая в нас ножи, стреляя из пистолета, подсыпая яд уничтожить нас нельзя. Мы остаёмся в живых, даже если наше сердце вырвано из груди. Правда, если отрубить голову… но на такие радикальные меры идти готовы не многие. Все остальные части тела у нас отлично регенерируют.

Скрестив руки на груди, Ирис смерила его саркастичным взглядом:

— Все?

Энджел мягко притянул её к себе, насмешливо протянув:

— Абсолютно. Хочешь проверить?

Голос его обволакивал, ласкал нервы, словно соболиный мех — кожу.

— Не бойся, Фиалка. Я же обещал, что не причиню тебе вреда? Обещал, что ты можешь мне верить?

— А ты всегда держишь данное тобой слово?

— Всегда.

Он провёл пальцами по её щеке.

Движение было нежным. Взгляд — нет.

— Правда, я очень редко его даю. Считай, что это мой тебе подарок. Родственный. В честь нашего знакомства.

По губам Энджела вновь скользнула лёгкая улыбка.

— Перестань со мной заигрывать, — потребовала Ирис.

— Не понял? — тонкие брови над тёмными глазами вопросительно изогнулись.

— Я серьёзно! Отпусти меня. У меня сейчас нет настроения целоваться или флиртовать. Всё, что ты мне показываешь, меня пугает.

— Ты такая трусиха?

— Предпочитаю думать, что слишком нормальна для твоего ненормального мира. Мне нужно время, чтобы адаптироваться.

— К чему тут адаптироваться?

— К тому, что пробитые руки и кровоточащие раны для вас серые будни.

Воцарилось неловкое молчание, которое Энджел разрушил очередным смешком:

— Ладно, — кивнул он, опуская руки в карманы. — Адаптация так адаптация. Пошли? Представление уже закончилось. Вот-вот сюда нагрянут другие дамочки со своими маленькими нуждами. Не будем им мешать.

— Я не хочу туда возвращаться. Отвезёшь меня домой?

— Желание дамы — закон для джентльмена, — отвесил Энджел шутовской поклон.

В коридоре толпился возбуждённый народ.

— Энджел! — обернулась в их сторону яркая, красивая блондинка в эффектном голубом платье со стразами, открывающем куда больше, чем скрывающим. — Ты здесь? Я не знала!