Книга Ангелы не умирают, страница 24 – Екатерина Оленева

Коротким ударив себя кулаком в область желудка заставил собственную кровь внутри моего тела подняться вверх, переливаясь из моего рта в её, будто разделяя собственную силу на две части, делясь с ней даром (или проклятием?), данным мне от рождения.

Боль, грызшая меня с самого утра, усилилась, будто зверь принялся терзать внутренности. Я застонал, не сумев сдержаться.

Девушка обмякла в моих руках, засыпая.

Кровь Элленджайтов это кровь Элленджайтов — волшебный целебный эликсир, заживляющий любые раны.

Рывком вытащив металл из бока девушки, я зажал рану рукой, одновременно пытаясь обезболить процесс.

Она слабо застонала, ресницы её задрожали.

От моей руки шло отчётливо видимое золотистое свечение, будто я прикрывал ладонью свечу.

Зверь жрал внутренности всё беспощаднее. Перед глазами плавали противные мелкие чёрные мошки. Зато девушка осталась жива. На месте рваной раны в её боку остался лишь порез, довольно глубокий, но внутренности восстановились и нормально функционировали — я это чувствовал.

Поднявшись на ноги, я понял, что меня штормит.

Я закашлялся, пытаясь отделаться от изнуряющей боли хоть на секунду, но каждый вздох не облегчал, а лишь усиливал ощущения.

Неприятное чувство, будто за мной наблюдают, заставило обернуться.

Катрин стояла рядом и глядела на меня. Не знаю, что она видела. И что из увиденного поняла.

— Ты в порядке?

Боюсь, голос мой звучал несколько грубее, чем мне того хотелось.

— Что ты делал? Что я сейчас видела? Кто из нас сошёл с ума — я или ты?

— Я спас девушке жизнь. Допускаю, что со стороны процесс смотрелся полным извращенцем.

Я сделал шаг навстречу к моей слишком правильной, слишком рациональной невесте.

— Не подходи ко мне! — испуганно отшатнулась Катрин, с ужасом глядя на мои руки.

До меня только сейчас дошло, что окровавленный прут я ещё так и не отпустил.

Я решил не фиксироваться на случившимся, переключить её внимание на другое.

— Катрин, это чертовски здорово, что ты пришла в себя. Ты же почти врач?

— Я не врач. Я ещё даже не интерн.

— Не врач, так медсестрой вполне сгодишься, — отмахнулся я. — Погляди, скольким людям вокруг нужна твоя помощь. Своё презрение выльешь на меня позже. Сейчас нам есть чем заняться.

Она понимающе и согласно кивнула.

— Дядя? Красивый дядя!

Девочка из машины? Живая? Слава богу!

— Привет, красавица, — подхватил я малышку на руки. — А где твой братик и папа?

— Не знаю. Папа пошёл искать братика.

— Вы его потеряли?

Девочка смотрела на меня круглыми глазёнками и молчала. Впрочем, ответ очевиден.

— Видишь ту тётю? — кивнул я на женщину полицейского. — Беги к ней. И не отходи от неё ни на минуту, ладно? Как только отыщу твоего папу или братишку, дам тебе знать.

— Обещаешь? — всхлипнула девочка.

— Даю слово.

Девочка послушно направилась к тёте, на которую я ей указал.

— Думаешь, её отец жив? — тихо спросила Катрин.

Я пожал плечами. Другого ответа у меня не было. Я Элленджайт, а не бог.

— Пойдём, посмотрим, кого ещё спасти, — потянул я Катрин за собой. — На пару-трое подвигов меня ещё хватит. Остальных будешь спасать сама.

Катрин и Мередит перевязывали раненных.

Я пытался путём наложения рук снять болевой синдром у пациентов с ожогами. Способ с кровью задействовать на виду у людей не решился. Да и силы потихоньку убывали.

Отдельно спасибо Синтии. Если бы не её вчерашние упражнения, я бы вырубился, наверное, значительно позже.

* * *

Когда я очнулся в больнице рядом была Катрин. Она сидела на табурете и невозмутимо читала книгу.

Солнечный свет больно ударил по глазам. Я попытался закрыться рукой, но не получилось. Она была всё равно что привязанная из-за дурацкой трубки, ведущей к капельнице.

— Эй! Это ещё что? — возмутился я.

— Глюкоза, — охотно пояснила Катрин, откладывая книгу. — У тебя была большая кровопотеря и общий упадок сил.

— Сами диагностировали, доктор? Или кто помог? — с сарказмом поинтересовался я.

— Я не доктор, — снова напомнила Катрин мне.

— Вот что, не доктор и пока ещё даже не интерн, отстегнуть эту ерунду сумеешь?

— Сумею. Но не стану. Тебе нужно лежать и поправляться.

— Я сам справлюсь. Глюкозы в трубках в этом процессе лишнее.

Рука Катрин легла на мою ладонь, прижимая её к кровати:

— Альберт, будь благоразумен.

— Я прекрасно могу поправиться в куда более уютно обставленной комнате. Зачем ты вообще позволила приволочить меня в больницу?

— Ну, на самом деле меня не особенно спрашивали.

— Тебе следует научиться командовать.

— Думаешь?

— Уверен. Я планирую завести большой штат прислуги. Так что тебе потребуется быть не только красивой, но и властной.

Попытавшись сесть, я обнаружил, что мне не особенно-то полегчало. Внутренний голодный зверь никуда не делся и продолжал с аппетитом терзать меня болью.

— Альберт? — изменилась в лице Катрин. — Что с тобой?

— А что не так?

Мой голос снова звучал почти грубо. Но пойди, проконтролируй себя, когда всё тело ломит при каждом движении так, будто тебя на ленточки маньяк порезал.

— Ты болен, — мягко сказала Катрин, будто разговаривала с ребёнком или душевнобольным. — Тебе нужно…

— Катрин! Мне не помогут витаминки. Так что не вижу смысла дольше здесь находиться. Кстати, а сколько времени я тут, по твоим словам, отдыхаю?

— Со вчерашнего вечера.

— Не так уж и долго. Вот ведь черт! Я планировал романтический вечер примирения, а вышла такая пакость. Ну ладно. Это исправимо.

— Ты действительно хочешь собраться и уехать из больницы? Альберт! Это же безумие! Ты не в том состоянии…

— Принеси мне одежду и… — взглянув ей в лицо, я невольно смягчился, — и не будем тратить впустую время.

Разобиженная и расстроенная (вот чем я её обидел и расстроил, а?!) она вышла из палаты. Надеюсь, что всё-таки за одеждой, а не за психиатром с большим шприцом снотворного и смирительной рубахой.

В светлой до дурноты палате было прохладно, спокойно и пахло лекарствами.

Нет, витаминки боль унять не смогут. Тут нужно средство посерьёзней. А стоит начать снова принимать наркотики, и я на шаг приближусь к себе из прошлого.